Погоня за призраком

Надо отдать должное — люди Николая Викентьевича были подготовлены очень хорошо. За день Муха с Боцманом прошли никак не меньше тридцати километров, сделав всего один привал, чтобы съесть по черносливине и прополоскать рот нагревшейся во флягах водой. Ни Гера, ни его бойцы ни слова не проронили по поводу усталости, чересчур быстрого темпа, желания есть, пить или курить. Чувствовалась отличная подготовка, какую дают в «Вымпелах», «Альфах» и других элитных подразделениях (боец спецподразделения может месяцами жить в «автономном режиме», питаясь горсткой лесных ягод и хлебая воду из луж, при этом оставаясь действующей боевой единицей, способной уничтожать противника в воде, на земле и в воздухе).

Только когда совсем стемнело, Муха сделал привал. По его предположениям банда в поисках девушки могла пойти к другому ближайшему населенному пункту, где есть телефонная связь. Задача Ирины найти защиту у власти и сообщить о том, что она жива и здорова. Задача бандитов отсечь ее от населенных пунктов. Если уж они пошли на такие жертвы, — значит, не остановятся ни перед чем!

Муха зажег маленький фонарь и, сунув его в рот, принялся изучать карту местности. До ближайшего населенного пункта — села Курани по ущелью было километров семнадцать, по горам — немногим более четырех, но склоны здесь были довольно крутыми — перепады высот до четырехсот — пятисот метров.

— Уверен, они теперь пойдут к Курани, — сказал Муха, вынимая фонарь изо рта. — Если предположить, что банда сейчас отдыхает и снимется со стоянки только с рассветом, в селе они будут часам к девяти утра. На преодоление перевалов у нас уйдет часа два, ну пускай три. Значит, у нее остается еще полчаса форы, чтобы устроить засаду.

— Я всегда знал, Муха, что ты голова, — произнес Боцман. — Мы их на подходе всех накроем, а потом девчонку вытащим. И все, и бабки наши.

— Именно так, — устало улыбнулся Муха. — Отбой!

13. ПАСТУХОВ

Когда я вкатил модный пластиковый чемодан в холл санатория, мне все заулыбались так, будто я был директором нефтяной вышки, — и горничные, сидящие на диване, и администраторша, и даже какая-то старушка в инвалидной коляске.

Согласно бумажкам, данным мне Голубковым, у меня были серьезные проблемы с сердечной мышцей — аритмия, тахикардия, ишемия и прочая «-ия». Я ведь не Док, в этих делах никогда ничего толком не понимал. Рад был бы сказать, что не знаю даже, с какой стороны оно находится, сердце. Но не могу. Дело в том, что в детстве, в девять лет, я переболел довольно сильной ангиной, которая дала осложнение на сердце. Врач — старик с большими холодными руками, выписывая меня в школу, посоветовал матери отдать меня, «сердечника», в какую-нибудь спортивную секцию, где развивают выносливость: не силу, не ловкость, а именно выносливость. Многочасовые дозированные нагрузки дают больше эффекта для тренировки сердца, чем что-либо другое. Слава богу, мать послушалась его совета и отдала меня в самбо (в то время секции каратэ были официально запрещены).

Позже, в тринадцать, когда я окончательно решил стать офицером, к борьбе прибавились ежедневные двенадцатикилометровые пробежки, силовые тренировки, плавание, дыхательные упражнения, поэтому к семнадцати я действительно не знал, с какой стороны находится сердце. Так что легенда Голубкова насчет моих сердечных проблем казалась мне весьма несостоятельной, и я боялся, как бы меня не раскусили раньше времени. Сейчас вот пошлют на ЭКГ — и все! Скажут, что симулянт.

— Здравствуйте, — улыбнулась мне дежурная администраторша. — Вы, наверное, Пастухов?

— Он самый. Вы что, видите мои документы сквозь карманы?

— Нет, просто нам уже трижды звонили по поводу вас.

— Интересно, кто?

— Ну как, из министерства, из «ЛУКОЙЛа». Словом, из Москвы.

«Ага, значит, мои предположения оказались абсолютно верны — я все-таки нефтяник, приехавший поправить здоровье», — подумал я, внутренне усмехнувшись.

— Пожалуйста, вашу справочку, паспорт. Я все сделаю и вам принесу, а вы пока можете отдыхать. — Администраторша протянула мне ключ на массивном брелке. — У вас двести сорок пятый на втором этаже — люкс. Гриша, проводи, пожалуйста, господина.

Безусый паренек, явно еще не окончивший школы, подхватил мой модный чемодан и потащил его по лестнице на второй этаж.

"Терпеть не могу, когда меня называют «господином»! Я не господин, я — Воин, призвание которого служить Добру и бороться со всяким Злом, которое множат террористы, воры, насильники, убийцы и прочая «шваль»...

Парень взял у меня ключ, открыл номер и вкатил чемодан в прихожую.

— Вот, пожалуйста, ваш номер. — Он замер в выжидательной позе, полагая, что «господин» отвалит ему «на чай» крупную купюру, но я намеренно отвернулся, чтобы не видеть выражения его лица, и раздернул шторы.

— Иди гуляй, пацан.

Дверь захлопнулась, я вышел на балкон.

Из-за деревьев моря не было видно, но его присутствие чувствовалось во всем: и в криках чаек, то и дело мелькающих в воздухе, и в наполненном морским запахом ветерке, и в толстозадых дамах в купальниках, которые шли по дорожке с надувным матрасом в руках.