Погонялово "Маньяк"

Странно все это. И похоже на то, что мой папа прав насчет этой семейки. Только вот в чем заминка: Никита совсем не похож на остальных. В молодом человеке живет бунтарь, самостоятельный и имеющий на все собственное мнение. Такой не будет бездумно играть под дудочку состоятельного папочки. Скорее, пошлет его куда подальше и будет жить так, как нравится.

— Ну, мы пойдем, — проговорил Дмитрий Гоголев. — А вы тут не скучайте.

Да уж, слишком спокойно он воспринял мое присутствие в квартире, которую приобрел для Ника. Как будто так и должно было быть.

Из оцепенения меня вырвал голос птаха, который с силой захлопнул за своими родственниками входную дверь:

— Прости, — выдавил из себя он. — Я рассчитывал, что вы познакомитесь не при таких обстоятельствах.

— Да ладно, — отмахнулась. — Когда-нибудь это должно было случиться.

— Когда-нибудь… — эхом повторил Гоголь и в одно мгновение оказался рядом. — Я бы предпочел, чтобы этого вообще не произошло. Тебе ведь твой отец уже много рассказал про моего, верно?

— Верно, — кивнула, позволяя сильным рукам обнять себя за талию и притянуть к обнаженному торсу. — Только мне все равно, что там в прошлом не поделили наши родители.

— Мне тоже, — шепнул Никита и поцеловал меня в висок. — Не уходи, а?

И почему он решил, что я собралась уйти? Неужели подумал, что его отец все испортил? О, нет. Только не он. Не этот любитель молодых, ненатуральных девиц в дорогих шмотках.

— Куда ж я теперь от тебя денусь? — тихо призналась, отводя взгляд в сторону и чувствуя, как в полумраке пылают мои щеки.

— Правда? — хрипло уточнил Гоголь.

— Да.

Он легко нашел мои губы и снова сосредоточил все мое внимание на себе. Несносный… маньяк. Так целует, будто бы решил в третий раз заняться со мной любовью. Хотя… А, может, это и не так плохо? Как-то же мне доказали во второй раз, что я тоже могу захотеть этого так же сильно, как мой Никита.

Я с готовностью ответила на поцелуй. Который, впрочем, не спешил перерастать во что-то большее. Да и я пока еще держалась, и не давала волю рукам. Потому что прекрасно знала, что испорчу весь романтичный и даже в каком-то роде невинный момент, что затянулся у нас на неопределенный промежуток времени. Прямо посреди коридора. А в кухне накрытый стол. И черт знает сколько там часов осталось до утренней побудки.

— Я так не хочу тебя отпускать, — прошептал Никита, огромным усилием воли отрываясь от моих губ. — Оставайся у меня жить, Крис.

— Пока не могу, — проговорила, чувствуя, как подгибаются колени. — Рано еще.

— Да я и сам знаю, — тяжело вздохнул Гоголь. — Только вот без тебя уже совсем не могу. Как представлю, что ты скоро уйдешь, так сразу хочется связать, закрыть все двери и насильно не выпускать. Вот как-то так.

— Но мы же увидимся… завтра? — осторожно предположила.

Я сама испугалась собственных слов. Только что я предложила ему переспать еще раз. Завтра. И не трудно догадаться, что я и дальше буду не против с ним… Боже, ну и позорище! И в кого я превратилась, когда решилась, наконец, впустить его в свое сердце? Во влюбленную идиотку.

— Увидимся, — хитро улыбнулся Никита. — Я теперь знаю, как тебя из дома вытаскивать. Лисичка.

Его руки опустились на мои бедра, и я охнула, понимая, что кое-кому снова захотелось ласки. Но я же приличная девушка! Или уже нет? И я еще толком не поела. Вон, чай на столе уже совсем остыл.

— Никит… — выдохнула, понимая, что мы в очередной раз ходим по грани. — Не надо, слышишь? Успокойся. Вздохни поглубже… Перестань думать только об одном.

— Я не могу не думать о тебе, когда ты рядом, детка, — промурлыкал этот наглец мне на ухо. — О твоей нежной коже. О шаловливых руках, которые, оказывается, могут меня опьянить не хуже алкоголя. Если ты заметила, я сегодня вообще не пил. А крышу снесло так, будто после стопарика накатил ноль пять светлого.

Да, я заметила. И как бы я ни упиралась, не боялась его и в первую очередь себя, мне чертовски нравилось ощущать себя желанной.

Интересно, когда же мы уже съедим эту чертову пиццу?

К четырем часам утра мы-таки сделали это в третий раз и даже (о, чудо!) употребили все ночные запасы рыбы и мучного, допили ставший совсем крепким чай и ополовинили бутылку газировки. Ну, а потом Никите позвонил какой-то Захар и вызвал на работу. Еще и пригрозил, что, скорее всего, в такую вот рань птаху придется ездить в клуб «Овилон» еще несколько дней подряд.

Сказать, что Ник был раздосадован — ничего не сказать. Мы ведь уже договорились встретиться у подъезда и доехать вместе до моего универа. А тут работа.

— И нафига я зарядил эту чертову трубку?! — сокрушался Гоголь, неохотно надевая брюки и попутно ища взглядом чистую футболку. — Вот как жопой чуял, что придется отпустить тебя на подольше.

— А что делать? — мне осталось только развести руками. — Он же твой единственный работодатель?

— Практически, — хмыкнул молодой человек.

Я тут же вспомнила его папочку с туго набитым зеленью кошельком. У него я бы тоже ничего брать не стала.