Поговори со мной

- Марин, - всё ещё терпеливо, пытаясь дышать ровно, Марат не терял надежды, - я тебя не понимаю. Точнее, не так... я хочу понять, но не могу. Давай в спокойной обстановке всё решим. Сейчас ты капризничаешь и мне это не нравится. Дай несколько минут и всё можно будет решить. Хорошо?

Двумя руками, с нажимом, он запрокинул мою голову, надёжно удерживая лицо и шею, фиксируя в таком положении, заставил смотреть в глаза, склонился ближе, так, чтобы я вспомнила, от чего отказываюсь.

- Уходи. - Через силу выдавила из себя. - Ты мне не нужен. Я не хочу, чтобы ты дарил мне цветы, прикасался ко мне, смотрел вот так. Я боюсь тебя. Это правда, что ты бандит?

- Ах, вот оно что? - Он закусил свою губу, медленно выпуская её наружу, вот сейчас действительно стало страшно и я дёрнулась, только меня Марат не отпустил, хотя понимал, что такое положение как минимум неудобно. - Подружка напела?

- Я не хочу.

- Марин, марин, не спеши так, послушай. Я не бандит, не понимаю, кому в голову такой бред пришёл. Только к тебе это, в любом случае, никакого отношения не имеет. Ты ведь знаешь, какой я, знаешь, что не обижу. - При этом уже тёрся о мои губы своими, мои глаза закрывались, а дыхание становилось судорожным. Не от желания, от понимания того, что Марат не хочет отпускать.

Я вцепилась в его ладони, пытаясь разжать их, но он улыбнулся, только улыбка эта на оскал походила. Выдохнул мне в губы, лбом в мой лоб упёрся и в глаза посмотрел.

- Красавица, моя, кажется, ты не догоняешь. Ты. Мне. Нужна. Это понятно?

Я кивнула.

- Отлично. Мне плевать на твоих родителей, дедушек, бабушек, и так далее по списку. Мне плевать, если у тебя есть любимый мальчик, за которого ты хочешь выйти замуж. Я всё для тебя сделаю, если ты будешь со мной. Всё. Королевой будешь. Это ты понимаешь?

- Я тебя не хочу. Ни видеть не хочу, ни слышать. Отпусти меня.

- Только сейчас это поняла, да? До этого нормально было?

- И до этого понимала. Только ты не понимаешь. Мне ничего не нужно. Ты мне не нужен. - Голос уже начинал сбиваться, а Марат сдавливал моё лицо всё сильнее. - Мне неприятен и ты, и твои подарки. Я не хочу всего этого. Не хочу!

Уже ногтями раздирала кожу на его руках, а Марат даже не скривился. Потом вдруг резко отпустил меня, так, что я даже пошатнулась, едва не упала с высокого крыльца. На пару шагов отступила и только сейчас поняла, что у меня шея огнём горит. Пока большие пальцы моё лицо сдавливали, все остальные дыхание перекрывали, передавливая шею. Тут же эти места потёрла, успокаиваясь. А он смотрит на всё это отстранённо и нет жалости, только злость, бешенство. Потом равнодушно улыбнулся, проверил, не стоит ли кто под дверью. Плотнее её прикрыл. Снова ко мне шагнул, а я отступила, он засмеялся.

- В общем так, красавица, объясняю один раз. Сейчас я ухожу, а ты подумай. Хорошо подумай. - Проговорил с нажимом, чтобы я наверняка знала, какое решение нужно принимать. - А завтра вернусь и хочу услышать твой положительный ответ.

- Ты его не услышишь.

- Не перебивай. - Рыкнул и я смолкла.

- Всё равно со мной будешь, хочешь или нет. И я не отпущу. Потому что своего никогда не отпускаю.

Сразу после этих слов вышел, толкнув дверь ногой, а я осталась. Хоть следом беги, так противно. Меня не пугали его угрозы, чёрт, я мазохистка наверно, но мне нравилось это давление. Мне хотелось, чтобы меня так любили. И даже понимание того, что это чувства собственника, не позволяли одуматься. И его я понимала, оправдывала, потому что хотела оправдать. И общества его хотела избежать только для того, чтобы не сорваться. Пусть лучше заставит, только не эта пустота, не эта неопределённость. За меня никто и никогда не сражался, я не знаю, что им двигает в действительности, но завожусь только от одной мысли, что можно так желать чего-то. Он сильный, он уверенный, он красивый и такой... такой мой, для меня. Не правильно это... и чувства мои неправильные. Милютин постарался, да, наверняка он. Как это грамотно назвать? Психологическая травма? Теперь другого обращения и не хочу, так? Марат любит, хочет, а я не могу ответить тем же, потому что мама дороже, потому что сын - это моя жизнь. А Марату нужна я. Могла ведь всё объяснить, только, боюсь, не поймёт. Не тот он человек, чтобы входить в положение, и мне это не подходит. Почему-то не верилось, что свои угрозы воплотит в жизнь, не посмеет, казалось, что что-то значу, хотя, с чего бы... Ясно ведь дал понять чего хочет и зачем. Не знаю, но для меня этот человек так и остался в другом свете.

В зал вернулась сама не своя. Никто ничего не понял, но и спрашивать не решались. А потом Геннадьевич меня к себе вызвал, не помню точно, что говорил, а может спрашивал. Помню. Что домой отправил, в себя прийти. И я пошла, потому что не слышала и не видела ничего и никого вокруг. Прихожу, а мама дома. Я в свою комнату пройти хотела, а она наперерез выскочила, присмотрелась, ухмыльнулась, довольно неприятно.

- Что, ночью зарабатываешь больше, чем днём?

- Меня отпустили.

- Конечно отпустили, всех уже окрутила, потаскуха. Люди судачат, ты частенько по дворам шляешься.