Поговори со мной

– Мне не надо. – Сказала, как отрезала я, не дожидаясь продолжения прелюдии. Попыталась обойти стороной, но он меня придержал за локоть.

– Мы всё равно поговорим, вопрос только где, когда и на каких ролях. И тогда ты мне всё объяснишь.

– Я тебе ничего не должна и, уж тем более, что-либо объяснять.

Милютина в сторону оттолкнула, только он просто так не сдался, в спину мне бросил:

– Я ведь могу и права предъявить.

Я обернулась, глядя на него во все глаза.

– Ты это о чём?

– О своём сыне, милая. Я ведь всё правильно понял?

– У тебя больная фантазия. – Выплюнула со злостью и сдала свою нервозность с потрохами. Милютин за это зацепился и улыбнулся. Жёстко. Так Марат улыбался, когда решение какое-то принимал.

– Всё ещё будешь отказываться?

Я промолчала и он расценил это как согласие, мимо меня прошёл, слегка толкнув плечом, отправился куда-то вглубь дома, в котором мы находились. В тишине коридора нашёл свободное помещение и приглашающим жестом предложил войти. Я только плечи расправила, не собиралась прогибаться под него.

– Что ты от меня хочешь? – Спросила, не дожидаясь, пока он на меня налюбуется. Похотливый взгляд, неприятный, липкий, после которого помыться хочется.

– Узнать как жизнь.

Милютин подошёл ближе, поправил прядь волос, а я тысячу раз за одно мгновение успела пожалеть, что отказалась от причёски и предпочла аккуратные локоны. От руки его отшатнулась, но не тут то было, жёсткий захват за волосы и в следующую секунду этот урод впивается в меня горькими от алкоголя и табака губами. Зарычав, я его оттолкнула, ударила по лицу, только потом вкус собственной крови во рту почувствовала, поморщилась.

– Что же ты, родная. Неужели не соскучилась?

Он попытался приблизиться, но я не дала – отступилась, угрожающе выставляя перед собой клатч. Угрозы в нём, разумеется, никакой не было, оттого Милютин и рассмеялся заливисто, а мне всё равно что! Хоть ногти, и то в помощь.

– Оставь меня в покое.

– С чего бы? Мне кажется, ты хорошо устроилась. Юрченко отличный выбор, я рад за тебя.

– Я тоже за себя рада, а теперь дай мне пройти.

– Не-а. – Качнул он головой. Безумно улыбнулся. – Знала бы ты, – он сделал пару шагов в мою сторону, а потом снова рассмеялся, когда я отступила, подпирая стену, – как я устал от всего этого фарса. Как мне хочется быть собой…

– Насильником и моральным уродом? – Задыхаясь от паники, прохрипела я, и от звука своего скрипучего голоса испугалась ещё больше.

– Что ты… тебе же понравилось, я помню. Ты даже не отбивалась толком. Так, для приличия ножкой пару раз брыкнулась.

Он подошёл вплотную и свободно провёл своей лапой по бедру. Приступ тошноты заполнил мой рот слюной.

– Он убьёт тебя.

– Глупенькая, – Милютин провёл по моему лицу влажной от пота ладонью, сжал подбородок, наслаждался таким положением дел. – Ты ему ничего не скажешь. Он знаешь, какой ревнивый… жуть! И тебя первую с землёй сравняет. Хотя, о чём это я… наверняка уже не раз испытала на себе его гнев. Так ведь?

– Ты больной. Отпусти меня.

– Обязательно. Только возьму то, что мне причитается по праву первой ночи. Знаешь, говорят, женщины вспоминают своего первого мужчину всю жизнь. И я тебе только немножечко напомню.

Дальше было нечто смутно напоминающее борьбу. Не знаю, что происходило на самом деле: то ли я действительно от страха обладала большей, чем обычно силой, то ли Милютин был пьян и плохо контролировал своё тело, а, может, вообще играл со мной, включая охотничьи инстинкты, но борьба эта затянулась. То тут, то там, я ощущала на теле жадные поцелуи-укусы, болезненные, оставляющие после себя следы, его руки выкручивали мои запястья, коленом он пытался раздвинуть мои ноги, двигаясь всё выше. А я отбивалась. Краем глаза заметила, как дверь в комнату приоткрылась и четко очерченный мужской силуэт застыл в темноте коридора, попыталась позвать на помощь, только этот урод шею мне так сдавил, что и пикнуть не могла, только сипела. Вдруг испугалась, что это кто-то из его людей, процесс контролирует, затряслась от страха. Милютин подталкивал меня к какому-то столу, спиной к себе развернул, над полом подбрасывая, толкнул на этот стол и платье задрал. Ненавижу, как я его ненавижу! Не простила, всю жизнь думала, что переступила, забыла, сейчас понимаю, что всё внутри. Ту боль вспомнила, что причинил мне, те мучения, которые пережила в себе, перетерпела. Те унижения, которым меня потом мать и соседи подвергали. Не знаю, откуда силы нашлись, когда заметила на столе что-то вроде статуэтки, на вид довольно увесистой. Его рука уже в моих трусиках шарила, царапая кожу, видимо, он немного расслабился и хватку потерял, в этот момент мне и удалось развернуться, чтобы ударить его. Раз, другой. Если спросить куда била, даже под следствием сказать не смогу, но он жив был.

– Сука. – Прошипел, пополам сгибаясь.