Поговорим, малыш, о...

Профессор быстро закивал головой, одобряя вопрос. Бородка его по-козлиному затряслась.

— Так вот, молодой человек, именно в этом и заключалась вся сложность проблемы. Перед вами, — он обвел рукой каскад аппаратуры, окружающей его с трех сторон, — своеобразный банк информации, записанной в блоках памяти созданного нами комплекса. Кресло, которое вы видите перед собой, является его главным элементом. Это считывающе-записывающее устройство, при помощи которого информация, содержащаяся в банке, переносится в мозг человека. Причем характер самой информации не имеет абсолютно никакого значения: главное — количество. Собранный нами в течение пяти последних лет объем информации — научные труды, художественная литература, содержимое газет и журналов — явится детонатором к тому всплеску разума, что ожидает человека. Разумеется, мы предусмотрели вероятность негативного воздействия интенсивной информационной нагрузки на мозг и в случае прямой опасности эксперимент будет мгновенно приостановлен. Но лично я, повторяю, полностью уверен в благополучном исходе. А сейчас, если нет больше вопросов, приступим.

Профессор решительно сел в кресло, облокотившись на высокую спинку. Два ассистента зафиксировали с помощью упругих ремней положение тела, рук, ног своего шефа и опустили ему на голову колпак, соединенный с креслом множеством разноцветных проводов. Сходство с казнью на электрическом стуле было настолько полным, что репортер, не выдержав, воскликнул:

— Профессор! Ваше последнее слово? Из-под колпака донесся приглушенный голос:

— До встречи в новой эре!

Один из ассистентов переключил несколько тумблеров.

— За скоростью переноса информации вы можете наблюдать вот по этой шкале, — пояснил он, указывая на самый верх каскада. — Когда стрелка достигнет красной черты, запись закончится.

По прошествии часа стрелка одолела едва ли третью часть своего пути. Присутствующие терпеливо ждали; почти не разговаривали. Но напряженность зала возрастала. И тут стрелка прыгнула. Всего лишь секунду назад она не доходила до середины шкалы, а в следующую — оказалась на красной черте.

Все, как по команде, повскакивали со своих мест и тут же замерли.

Ассистенты, побледневшие от волнения, медленно сняли с головы профессора колпак.

В зале раздался истеричный женский визг.

— Собственно, подобного результата и следовало ожидать, — сказал Физик, бросив газету на стол. — Жаль, что Профессор не посоветовался предварительно со мной. Даже если бы я ему не поверил, то, во всяком случае, предостерег. Но, к несчастью, он оказался прав и добился своего.

— Вы хотите сказать, что случившееся можно было предсказать заранее? — задал вопрос репортер.

— Ну, разумеется. — Физик неторопливо вытащил сигарету и прикурил от огонька протянутой зажигалки. — В принципе, это известно каждому школьнику. Черная дыра только поглощает материю, ничего не давая взамен. Для внешнего наблюдателя это именно дыра и не более. Я думаю, приборы не ошибаются: через Профессора в настоящий момент действительно проходит поток неведомой нам информации, но куда она попадает в конечном итоге — угадать трудно. Во всяком случае, я ему не завидую.

Физик снова взял в руки газету и посмотрел на фотографию. Фотография была удачной: руки ассистентов, приподнимающие колпак, а под ним пустые ничего не видящие перед собой глаза, замершая на губах бессмысленная улыбка и стекающая с уголка этих губ струйка слюны.