Поговорим о демографии

Да, сейчас этот душегуб, прячущийся под десятками разных масок, свирепствует как никогда. Его жертвами в развитых странах становятся 6–7 из 10 человек, умирающих от болезней. Еще двоих из того же десятка губит убийца номер два — рак. Но то же самое наблюдалось бы и во времена Пушкина! Если бы тогда каждое поколение сохраняло столь же значительную часть своего первоначального состава до тех старших возрастов, когда особенно характерны злокачественные опухоли и сердечно-сосудистые заболевания.

Век минувший отличается от нынешнего не тем, что этих душегубов не было, а тем, что их опережали другие.

Откройте энциклопедию Брокгауза и Ефрона (1902 год). Там сказано, что чахотка по масштабам опустошений «занимает первое место среди других болезней». Холера 1892 года, одна из сильнейших эпидемий, стоила России меньше жизней (300 000), чем их было унесено туберкулезом в том же году. Своего максимума смертность от него достигала в самую цветущую пору — от 20 до 30 лет (почти половина смертей).

В 27 лет умер от туберкулеза один из великих математиков мира, норвежец Абель. В том же возрасте, сраженный тем же недугом, ушел из жизни Добролюбов.

«Какой светильник разума угас!» — скорбел об этой кончине Некрасов, а ведь его самого ждала такая же кончина… Палочка Коха навсегда прервала творческую деятельность Белинского в 37 лет, Шопена в 39, Чехова в 43 года.

Ныне этот недуг сдал свои позиции, и окончательная победа над ним уже не за горами. В ближайшие десятилетия или даже годы вполне реально ликвидировать также полиомиелит, корь, дифтерию, коклюш и другие инфекционные болезни.

Здесь могут возразить: растет население и его скученность в городах; все плотнее потоки пассажиров при «маятниковых миграциях» (скажем, из дома на работу и обратно), при эпизодических путешествиях, при переездах. (В СССР, например общее число переселений — 15 миллионов в год.) В таких условиях смертельно опасным становится даже грипп. Испанка, его особо тяжелая форма, при пандемии 1917–1919 годов оборвала 20 миллионов жизней — больше, чем первая мировая война! Даже холера или оспа, навсегда, казалось бы, искорененная на целых континентах, снова может вспыхнуть где угодно, просочившись контрабандой через любые кордоны…

Да, контакты между людьми все многочисленней, все теснее. Никто не отрицает: это усложняет борьбу с инфекциями. Но ее успех не вызывает сомнений. Все действенней профилактические прививки и другие предупредительные мероприятия, как, впрочем, и методы лечения. Осуществляются интернациональные программы борьбы с заразными болезнями. Так, всемирное наступление на оспу, развернувшееся по предложению и при участии СССР, погасит ее последние очаги уже в ближайшие годы.

Словом, и прогресс здравоохранения, и многое другое — все говорит за то, что смерть должна отступать по всем позициям — во всех возрастах. А она кое-где пытается контратаковать. Причины тому еще во многом не ясны. Но специалисты все уверенней говорят об одной из них. Это злоупотребление лекарствами. Особенно при самолечении.

— Странный вывод! Злоупотребление спиртным, табаком — это еще понятно: яды (да и то в больших дозах). Но лекарства?! Смертность высока как раз там, где их не хватает! Быть может, все наоборот: возможности фармацевтики отстают от наших потребностей? Но тогда надо, напротив, всячески расширять выпуск препаратов, их ассортимент.

— Как любой яд в малых дозах может стать лекарством, так любое лекарство в больших дозах может стать ядом. Конечно, развитие фармацевтики необходимо, но одного этого отнюдь не достаточно, чтобы снижать заболеваемость и повышать жизнестойкость населения.

Медицинавыявила такой факт: не только в отсталых, но и в высокоразвитых странах дело со здоровьем обстоит хуже, чем можно было бы ожидать. В одном случае это можно объяснить нехваткой самого необходимого. А в другом? Излишествами?

Демографиявыявила такой факт: общества старятся. Прежде всего в развитых странах. Вот как изменялась доля тех, кому 60 лет и более, в СССР. В 1940 году она приближалась к 7 процентам (в абсолютных цифрах — примерно 13 миллионов человек). В 1960-м — к 10 процентам (около 20 миллионов). В 1970-м — к 12 процентам (округленно 25 миллионов).

Ну а медицинская демография? Ей на первый взгляд достаточно сопоставить оба факта. Оказывается, заболеваемость растет, обгоняя по темпам постарение населения. Но почему, почему?