Поговорим о демографии

Это из недавней «Фигаро литерер» (Франция) — об одном из зарубежных институтов гериатрии, где широко применяются румынские препараты типа «геровиталь» (от греческого «старец» и латинского «жизненный»).

Основа «геровиталя» — новокаин. Это одно из биологически активных веществ, которое принадлежит к числу немногих пока средств, признанных современной гериатрией, и очень популярно за рубежом, в самых разных странах.

На арену медицины новокаин вышел поначалу как обезболивающий препарат. В 50-е годы бывший скромный «обезболиватель» стал знаменитостью в новом амплуа: румынские исследователи — академик К. Пархон и профессор А. Аслан — ввели его в практику гериатрии как стимулятор общего действия. Западноевропейская пресса вопрошала: неужто найден наконец вожделенный «эликсир молодости и долголетия»?

Воздавая новокаину по заслугам, советские специалисты не идеализируют его. Да, он благотворно сказывается на системе питания тканей. Но это не все.

Он порождает эйфорию — благодушно-приподнятое настроение, состояние блаженного довольства; у старого человека возникает иллюзия «омоложения» — былая угнетенность сменяется обманчивым ощущением физического благополучия.

Но, может быть, тут нет ничего плохого? Если оптимизм способствует долговечности, то и жизнерадостное мироощущение, пусть искусственно вызванное, что-нибудь да значит! Увы, потом, уже после того, как закончится курс такого лечения, пациенты начинают чувствовать себя порою хуже, чем до того, как приступили к нему.

Дело в том, что иллюзия «регенерации» провоцирует организм на изматывающий «форсированный режим», который лишь кажется нормальным — сквозь розовые очки эйфории. А сил-то и не хватает, чтобы перестроиться на иную жизнедеятельность, более активную, чем та, к которой увядающий организм приспособился за долгие годы…

Оптимизм старости едва ли нуждается в таких эфемерных фармацевтических подпорках — не то «крылышках», не то «костылях». У него достаточно прочная основа — почва реальной действительности. Эта пора хороша по-своему, как и любая иная. Цицерон, например, считал ее поистине драгоценной: страсти улеглись и не затуманивают рассудок; трезвый ум и богатый опыт помогают достичь новых высот в самых разных сферах человеческой деятельности.

Действительно, страшит разве только дряхлость с ее немощами, хворями. Вот с чем ведут войну советские специалисты, а не со старостью самой по себе. Былое представление о ней как о болезни отброшено: то было заблуждение, обезоруживавшее медицину.

В киевском Институте геронтологии АМН СССР есть специальное отделение, где занимаются физиологией старения — нормального, не патологического, которое рассматривается как естественный, закономерный, необходимый процесс. Теория? Нет, долгожители, которые согласились находиться под постоянным наблюдением ученых, чувствуют себя хорошо для своего возраста, причем субъективные оценки подтверждаются объективными, полученными научно-техническими методами.

Но что такое норма здоровья и отклонения от нее в преклонные годы? У почтенного возраста тоже свои этапы. У каждой поры — свои особенности. Какие? Чтобы выявить их, в киевском Институте геронтологии ведут постоянные длительные наблюдения за старящимся организмом. Понятно, что один пример — не пример. И потому изучают не одного человека (иначе можно сделать неверные для других обобщения), а многих людей, относящихся к разным возрастным группам — пожилых, старых, долгожителей.

Наряду с такими обследованиями предпринимаются и еще более массовые, с широким географическим охватом, который соответствует масштабам нашей многонациональной страны, огромному разнообразию ее природных условий.

Мы снова на перекрестке. На сей раз пересеклись дороги геронтологии, с которой мы начали, и демографии, к которой пришли. И опять перед нами примеры взаимодействия и взаимопомощи обеих наук.

Всесоюзная перепись населения 1959 года, как всегда, многое дала не только демографам. Ее материалы были обработаны в киевском Институте геронтологии.

Граждан СССР в возрасте от 60 до 75 лет насчитывалось тогда около 16 миллионов, от 75 до 90 — почти 4 миллиона, старше 90 — 225 тысяч. Как же они распределялись по отдельным районам страны?

Подобно демографам, геронтологи составили специальную карту долголетия, демонстрирующую его уровень по всем административно-территориальным единицам. Она наглядно показывает, сколько человек в возрасте 80 лет и старше приходилось тогда на каждую тысячу душ, правда, не всего населения, а лишь его определенного контингента — тех, кому было 60 лет и более. С тем, чтобы найти, где какая доля пожилых достигает долголетия.

И вот сюрприз: Якутия! Она почти не уступает районам Кавказа, которым, как и ожидалось, принадлежит пальма первенства. Суровые природные условия Севера не только не препятствуют, но даже, по всей видимости, способствуют долговечности.

А в Казахстане и Средней Азии города не уступают селам по тому же самому показателю. Оказывается, заблуждение считать, будто долголетние в большинстве своем всегда и всюду — жители «тихих деревень».