Поговорим о странностях любви

Она потом всем хвалилась: мол, что-то ее толкнуло: «Пойди к Тамаре!» Врет. Просто ей таз нужен был. У нас хороший, медный, в нем варенье не так пристает ко дну. Ты запоминай на всякий случай. Когда-нибудь будешь варить для своего белобрысого. Вот заморыш! Не могла найти кого получше? Ну, твое дело. Дала я ей таз и снова плюхнулась. А тетка прицепилась: «Почему бледная? Почему в выпускном платье? Почему молчишь?» Что я ей скажу? Чувствую: если открою рот, сразу вся отрава выйдет — начинай сначала! Терпела, терпела, и бац в обморок. Слышу, как через подушку: приехала «скорая», делают промывание желудка. А у меня изо рта мыльная пена прет, как из стиральной машины… Потом за мной все отделение ходило: Томка, говорят, когда надумаешь опять травиться, предупреди нас, мы соберем белье в стирку. Им бы только шуточки…

А он так и не пришел. Мамочка ему сказала, свекровь моя неудавшаяся, что я уехала. Боялась: не дай бог, ее Юрик завалит экзамены! Он же на медаль шел. Уговаривал вместе поступать на биофак, обещал подтянуть меня по химии. Подтянул… Чего скалишься, подруга? Ревела — и вдруг хи-хи-хи. А-а… Ты своего тоже подтягивала? По зарубежной литературе? Ну, Даша, ты даешь! Ай да отличница! Садись, пять. Сколько там натикало? Хуже нет, чем ждать. Очутишься только перед этой дверью, время — стоп. Да не мелькай ты! В глазах рябит. Сядь! Живот со страху крутит? А-а… Это в конце коридора. Ну, беги, беги… Не забудь назад дорогу.

Мне бы ее заботы. Мамина дочка. Куда ей рожать, сама еще кукла. А походка, походка, будто летит. Да не туда, Дашка, в следующую дверь! Вот же судьба: есть женщины, годами лечатся, чуть не молятся, лишь бы родить. А на меня мужик только посмотрит — получите! Пролетаю, как фанера над Парижем. Сколько уже? Три раза… нет, четыре… И все, говорят, близнецы. Восемь детей было бы. Почти мать-героиня. Старшим лет по двенадцать… Если рожать много детей, младший обязательно будет гений. Может, у меня бы сейчас Пушкин родился! Черешни бы… И поспать… Анжелку в школу не пустила бы, и — спать, спать! Все к черту, сил больше нет.

Что, полегчало? Падай рядом. Слушай, я вот думала: может, все-таки нам с тобой родить, а? Представляешь, вдруг будут близнецы? Лежали бы носом к носу, как валетики, похожие такие. Как родишь, тебе и ребенку сразу вешают на ручку бирочки, чтоб не перепутать. Имя, отчество, фамилия… Свекровь думала: я дочку назову в ее честь, Ксенией. Володька тоже приставал: уважь мамашу! А я в родилке взяла у соседки словарь имен. Читаю: «Ксения» значит «чужая». Ни фига, думаю, никаких Ксюш. Решила: кого первого увижу по телевизору, так и назову. У нас в палате маленький стоял, переносной. Включаю — передача про Анжелу Девис. Ух, заводная же негритянка! Она им там давала жизни, и полиции, и суду! Так и назвала: Анжела. Полностью: Анжелика. Помнишь, кино «Анжелика — маркиза ангелов»? А свекровь насмерть обиделась. В первый день пришла поздравить, подгузников нарезала — и все. Мол, давление у нее. Знаю я это давление! Анжеле уже месяцев семь было, я с коляской иду, случайно встретились возле булочной. Свекрови деваться некуда. Смотрит, а девочка — ну копия она! Глаза, губы, всё! Как это случается, а? Я ее в себе ношу, я рожаю, а ребенок на меня вообще не похож! Свекровь коляску — цап! Сама ее вперла на четвертый этаж, лифт, как всегда, не работал. По два раза на день стала прибегать, игрушек натащила… Полный абдуценс!

Твоя мама знает про белобрысого? Ничего, она поймет. В крайнем случае можешь перекантоваться у меня. Мы с Анжелкой вместе ляжем, ты на раскладушке. Отлежишься, а то приползешь домой после аборта, они сразу догадаются. Ты давно с ним? Три месяца — это что! Меня Володька два года обхаживал. Я его потом спрашивала: как у тебя хватило терпения? Я, говорит, тебя увидел и сразу решил: вот моя жена. И добился-таки своего, дурень!

Что? А то нет — боюсь! Сколько ни ходи, все равно страшно. Даже с уколом. Как умираешь. Рожать и то не так. Нет, всякое бывает. Со мной одна рожала, трое суток никак не могла рассыпаться. Уже на стенку лезла: делайте, что хотите, только скорее! А доктор ее успокаивает. Дядька — класс! Матюкается, зато дело знает. Там уже все равно: мат, плач. В общем, родился у той пацан, пять кило с чем-то, рыжий! На радостях она хотела назвать Александром, в честь доктора. Потом засомневалась: первый муж у нее был Сашка, вдруг второй приревнует? Переиграла на Андрея. Вот тебе и Андрюшка!

А у моих деток все отчества были бы разные. Опять она вылупилась! Посмотрим на тебя лет через пятнадцать. Ну да: ты один-единственный разик согрешила со своим белобрысым по любви, а я, значит, вообще — тьфу? Нет, ты скажи! Я же по глазам вижу, что ты думаешь! Эх ты, Дарья… Знаешь, есть бабы, ну такие с виду страшные. Как трансформатор: «Не трогай — убьет!» А в душе — шлюха шлюхой. Заочно со всеми киноартистами переспала. Вот моя верхняя соседка, Людка рыжая, она да! Ее кровать у меня над головой, так и гремит, так и ездит — у меня чуть люстра не падает!