«Погранец». Зеленые фуражки

Растяжки они поставили там, где не было мин. Мины установили на открытых местах, там, где растяжки поставить невозможно: на поляне за заставой, где одни пеньки, на грунтовой дороге. А растяжки – среди деревьев.

– Товарищ лейтенант, не пойму я – зачем все это? – Борисов вытер пот со лба.

– Сведения от агентов получил: поутру, когда сон крепок, на заставу нападение крупной банды ожидается.

– Понятно…

Пустой ящик они отнесли в каптерку, взяли второй. И эти гранаты установили. То, что можно было предварительно сделать, они сделали. Видел Федор укоризненный взгляд старшины, когда они с опасным грузом по крыльцу спускались.

После ужина Федор повеселел. На службе прием пищи – наипервейшее и важное дело, голодный воин – не воин вовсе.

После обеда – партсобрание. Старшина вырезки из отрядной многотиражки зачитывал, сам говорил о великом вожде и учителе народов товарище Сталине. В конце Федор сказал несколько дежурных фраз – о бдительности и повышении боеспособности.

После собрания старшина зашел в кабинет Федора.

– Я не как старшина, заместитель начальника заставы, а как парторг поговорить хочу.

– Садись, Петр Васильевич, слушаю тебя.

– Думаешь, Василий Петрович, я не видел, как ты гранаты в лес таскал? Все-таки установил свои сюрпризы?

– Правильно догадался…

– А свои случайно подорвутся? Не обижайся, прямо тебе скажу – вредительская твоя затея.

– Даже так?

Такого поворота Федор не ожидал. Какой из него вредитель? Обвинение серьезное, за него десять лет лагерей схлопотать можно.

– Ты не горячись, Петр Васильевич, завтра все прояснится.

– А если нет, я в понедельник батальонному комиссару в погранотряд телефонирую.

– Просигнализировать вовремя хочешь?

– А хоть бы и так!

– Но до понедельника начальник заставы я, и потому как парторгу говорю: старшина Безверхов все приказы выполнять будет.

– Так точно! – вскочил старшина.

Ох уж эта пресловутая политическая бдительность! Скольких людей она сгубила, причем не врагов! Во времена чисток в Красной Армии десятки тысяч военнослужащих были репрессированы. Одних старших командиров сто восемьдесят тысяч.

Старшина вышел. Расстались они если не врагами, то уж не приятелями точно.

После ужина Федор прилег. Надо было отдохнуть, ночь и последующий день будут трудными.

Внутренний будильник никогда его не подводил. Федор встал, оделся, натянул сапоги, перекинул через плечо автомат и, проверив пистолет, сделал шаг за дверь, в казарму.

Кончилось мирное время. Уже двадцать второе июня, воскресенье, самая короткая ночь в году. В городах и селах выпускные вечера. По случаю выходного в полках и на батареях остались только дежурные офицеры.

Погранцы спят, похрапывают. Сколько их к концу дня останется в живых?

Федор вышел на середину казармы:

– Подъем! Боевая тревога!

Пограничники вскочили, оделись за тридцать секунд и разобрали из пирамид оружие.

– Разбиться по двое, взять ящики с патронами из оружейки, – приказал Федор. – Первое отделение, занимаете позиции на левом фланге, берете с собой ручной пулемет. Второе отделение – на правый фланг, придаю вам «максим». Остальные – за мной, в центр. По возможности занять окопы, траншеи и дзоты тихо, чтобы даже комара не спугнуть.

В оружейке хранился запас патронов на случай массового прорыва границы. Федор решил забрать все, иначе как под огнем противника доставлять патроны с заставы на позиции?

– Товарищ лейтенант! – шагнул вперед старшина. – По Уставу…

– Отставить! Встать в строй!

Старшина с явной неохотой подчинился.

– Взять ящики, строиться во дворе.

Пока бойцы выполняли его распоряжения, Федор вышел во двор.

– Наблюдатель на вышке! Покинуть пост, спуститься вниз.

Такого приказа за полтора года службы Федор еще не отдавал, а наблюдатель не слышал.

Пограничники выстроились во дворе заставы.

Федор посмотрел на часы: два часа ночи. Через час пятнадцать немцы откроют артиллерийский огонь, а в четыре утра перейдут в наступление сухопутными силами. В это время гитлеровская авиация уже будет бомбить наши города.

Как будто в подтверждение его мыслей, стал нарастать гул моторов – к границе приближались и перелетали ее десятки бомбардировщиков. Да, они ее и раньше перелетали, но это были единичные самолеты.

Пограничники встревожились, старшина спросил:

– Товарищ лейтенант, что это значит?

– Война! – коротко ответил Федор.

После одного слова Федора наступила полная тишина – все осмысливали услышанное, и никто не хотел верить сказанному. Приказ не зачитывали, по радио не объявляли… Как же так?

– Через час немцы начнут переправляться через Буг. Приказа не ждите, как приблизятся на расстояние огня – стреляйте на поражение.

Приказ лейтенанта был необычным, пугающим.

– Разойтись по позициям! Связь по телефону или посыльными.

Расходились молча, хотя обычно шутили, травили анекдоты. То, что сказал им командир заставы, давило, как чугунная плита.

Заняли позиции. Больше всего Федор переживал за правый фланг, поскольку там было самое удобное место для высадки десанта – пологий незаболоченный берег. Поэтому он и станковый пулемет туда отдал, и старшину направил. Взгляд его наткнулся на Борисова: