«Погранец». Зеленые фуражки

Разведчики помялись, переглянулись, и Борисов достал из кармана консервную банку.

– Вот.

– Что «вот»? Банка, а что в ней?

– Я ее из грузовика стащил. Там много ящиков.

– А вдруг бы немцы засекли тебя?

– Они шнапса своего напились, дрыхнут. Часовой есть – один, вдоль машин прохаживается. Беру его на себя, – Борисов дотронулся до штыка в чехле.

– Соседние деревни близко?

– Только Микашевичи, до них десять километров.

– У тебя что, карта есть? Как определил?

– Деда видели, коз пасет. Он и сказал.

То, что дед их видел, – однозначно плохо. А если немцам стукнет?

Служба на границе в условиях противодействия бандам уголовников, националистов, вражеских агентов отучила доверять людям, подозрительность становилась одной из черт характера. Длительная служба всегда накладывает свой отпечаток. На «гражданке» также. Полицейский вглядывается в лица прохожих – не похож ли кто-то из идущих навстречу ему на ориентировку? Зачастую по внешности мимолетного прохожего или попутчика в электричке врач может установить диагноз.

– Да вы не сомневайтесь, товарищ лейтенант. Этот дедок еще в пятнадцатом году с немцами воевал, ненавидит он их.

Федор зажег фонарик. Батарейка уже садилась, и свет был тусклым. Но ему надо было выяснить, что в банке – иной раз на банке рисунок есть. Голова коровы или свиное рыло на банке с тушенкой, рыба на банке с рыбными консервами. Но здесь были только надписи. Немецкого же Федор, как и его бойцы, не знали.

– Разрешите мне?

Борисов взял банку, вскрыл ее штыком и вернул лейтенанту. Федор понюхал. Пахло вкусно, съестным.

– Ефрейтор, дайте штык.

На трехлинейке штык был четырехгранным, игольчатым, которым можно только колоть, и кроме использования его в бою больше ни на что не годился. Штык от «СВТ» был плоским, ножевидным, но длинным, и позволял вскрывать банки, резать ткань. Но как финка, для ножевого боя он был неудобен именно из-за чрезмерной длины.

Федор подцепил штыком содержимое банки и отправил в рот. Прожевал, секунду подумал… Да это же рисовая каша с мясом! Вкусно! Рот сразу наполнился вязкой слюной, желудок скрутил голодный спазм, и Федор едва удержался, чтобы не запустить штык в банку снова. Он подвинул банку разведчикам:

– Ешьте, заслужили. Вполне съедобно.

Ефрейтор штыком, а Агарков – ложкой, извлеченной из-за голенища сапога, мигом опустошили банку.

В отличие от армейцев, носивших ботинки с обмотками, пограничников обували в сапоги, да и снабжение их было лучше, Берия старался.

– Борисов, сколько человек нужно для операции?

– Если по-тихому снять, то двоих. Но груз забрать надо. Однако, думаю, все идти должны. Каждый по ящику возьмет – о еде неделю думать не надо.

Рациональное зерно в его словах было. Но Федор решил все-таки оставить в лесу несколько человек из числа наиболее слабых, и с ними – ненужное в данной операции оружие. Зачем тащить с собой ручной пулемет или запас патронов? Боя с ротой немецких пехотинцев пограничникам не выдержать, если только из засады. А водителей погранцы постараются без боя убрать. И даже если возникнет стрельба, в Микашевичах ее не услышат. Федор не зря спрашивал о ближайших деревнях или селах.

Винтовочный выстрел слышно за два километра, пулеметную стрельбу – за три-четыре; выстрел одиночной пушки – за пять-шесть, а артиллерийскую канонаду – за десять-двенадцать. И когда группа идет на опасное задание, лучше просчитывать самый неудачный вариант.

– Стройся!

Когда бойцы встали шеренгой, Федор обошел строй.

– Ты, ты, ты – выйти из строя. И ты тоже. Вы остаетесь здесь. Всем остальным оставить пулемет, с собой взять только запасной магазин и штыки, у кого они есть. Наша задача: снять часового и вырезать водителей, их восемь. Действовать штыками, можно саперными лопатками. Постарайтесь не стрелять, только в крайнем случае. Затем разбираем груз из кузовов. Вы пятеро – из первого грузовика, ваша пятерка – из второго, далее – третий, оставшейся пятерке достается четвертый, последний. Берете по своим силам, ящик на каждого. Унесете два – большое спасибо. В случае непредвиденных обстоятельств место сбора – здесь, – и Федор притопнул ногой. – Выдвигаемся. Головной – Борисов. Скрытность – максимальная. Не курить, не разговаривать, не кашлять. Кто болен – выйти из строя.

Человек больной, кашляющий может сорвать всю акцию. Но таких не нашлось.

Погранцы направились к деревне.

Периодически из-за туч выглядывала луна.

Вскоре показались первые избы деревни. Было тихо – собак немцы уже успели перестрелять. Но пограничникам это прискорбное мероприятие было только на руку. Собаки, будь они в селе, уже бы подняли лай.

Деревня спит, ни огонька.

Группа залегла на околице, у крайней избы. Вперед пошли Федор, Борисов и Агарков. Винтовки бойцы оставили у товарищей – уж больно длинны, только мешать будут. Федор свой «ТТ» отдал Борисову, оставив себе только автомат.

– Егор, стрелять только в крайнем случае.

– Знаю я. Ждите сигнала, – и Борисов исчез в темноте.

А Федор и Агарков обратились в слух. Они ожидали звуков борьбы, шума, но со стороны грузовиков крикнула сойка. Какая может быть сойка ночью, если это не ночная птица?