Пограничная крепость

Спутница Будтова замолчала, удивленная странностями его поведения. Ей показалось, что во всей фигуре Захария Фролыча проступили благородство и сила, которых там не было отродясь. "Мерещится с бодуна," - подумала Даша и протерла глаза. Однако перечить Будтову больше не собиралась. "В конце концов, плевать, - рассудила она. - К бате придем - похмелюсь. А то я умру. Ведь это невозможно? Невозможно. А значит, похмелюсь". И мысли побежали по кругу заводным паровозиком. Игрушечные рельсы дыбились, семафоры взбесились, близилось крушение с многочисленными человеческими жертвами.

Они снялись с места и вошли в отвратительный скверик, украшенный детской избушкой, детей в которую не пускали с первого же дня ее возведения.

- Мы пойдем дворами, - поделился планами Будтов. - Улицы наверняка прочесывают.

Даша с силой втянула в себя воздух, потом отхаркнула густую слюну.

- А что ты им сделал, Фролыч? - спросила она уже другим тоном, покорившись тяжелой женской доле. - Кто они такие?

- Радикалы, - ответил Захария Фролыч так, будто это слово ему о чем-то говорило.

- Бандюганы, да? - Даша семенила и, стараясь ступать с ним в ногу, спотыкалась.

- Угу, - кивал Будтов, поминутно оглядываясь и пригибаясь.

Соседний двор оказался безлюдным, следующий - тоже.

- А где твой батя живет? - миролюбиво осведомилась Даша.

- На Колокольной, - буркнул Будтов, отчаянно пытаясь свести одно с другим.

Даша присвистнула.

- Далеко! А чего ты врал, что сиротка? Бедный, заброшенный...

- Не врал, а сам так думал. Мы с ним как-то раз случайно столкнулись, он стакан искал. Меня чего-то занесло в его края, уж и не помню, зачем. Ну, и вот. Он с пузырем шел, я попросил глоточек, а он, наверно, что-то почувствовал. Учуял родную кровинку. Иначе с чего ему мне наливать? А так только стакан спросил. Ну, я мигом крутанулся, нашел чью-то кладочку, позаимствовал. Выпили, разговорились. Тебя, спрашивает, как звать? Захария Фролыч, говорю. А он мне: надо же, етить! Ведь я-то Фрол Захарьевич, вот штука! Дальше слово за слово, ну и...

- Прямо Санта-Барбара, - ухмыльнулась Даша.

- Похоже, - согласился Будтов. - Их с мамкой родительских прав когда лишили, так он сразу в "скворечник" угодил, так переживал. А едва вышел, так в зону попал. Рубанул одну по пьяному делу, - он со значением посмотрел на Дашу. - Вышел - ни мамки, ни меня. Я к тому времени из интерната-то сбежал... Всю страну изъездил. Всяко приходилось... Батя, как я ему о себе порассказал, слезу пустил. "Видел ты, - спрашивает, - по телевизору фильм "Пятница, 13"? Так вот ты тоже, сынок, в пятницу родился". Я еще спросил его: не 13-го, надеюсь?

- Ну? - с интересом спросила Даша. - Не 13-го?

- Да нет - оказалось, не 13-го.

...Дворы закончились, дальше лежал проспект. Захария Фролыч остановился. Посмотрел на Дашино родимое пятно.

- Отметина у тебя, это плохо. Прикрылась бы чем, а то за версту видно. Они нас живо срисуют.

- Чем я укроюсь? - раздраженно ответила Даша. - Ты меня сонную выдернул.

Будтов смерил ее взглядом. Даша Капюшонова не имела привычки раздеваться ко сну. И, разумеется, они с Топорищем ее тоже не раздевали, не хотелось. Не тот был случай, чтобы Дашку раздевать.

- Хоть воротник подними, - посоветовал Захария Фролыч.

Та потянула ворот одежды, тип которой можно было определить как промежуточный.

- Меня достало! Во что ты влез? Чего они от тебя хотят?

- Не знаю, - сказал Будтов. - Минус Третий сказал, что за мной охотятся.

- Кто сказал? - не поняла Даша.

- Топорище. Он назвал себя Минус Третьим.

- Еще один агент, - хмыкнула Даша, делая ударение на "а". - Кому ты такой нужен?

- Говорю же - не знаю! Я сначала думал, что где-то ошиблись, но земеля твердил, что нет, меня ловят. Может, и лучше, чтоб побыстрее поймали? Увидят сразу, что взять с меня нечего, и отпустят.

Но, говоря так, Захария Фролыч сам себе не верил. Тот, кто хочет в чем-то разобраться или что-то получить, в первую голову ловит, а потом уж стреляет, по обстоятельствам. А не наоборот.

В тяжелую голову Даши лезли глупые, опасные мысли.

- Может, тебе ментам сдаться? Может, тебе ничего и не будет. Разберутся, а то и защитят...

В ответ на это Будтов сделал чудовищный жест: достал из кармана пленительную бутылку и угрожающе замахнулся, показывая, что вот-вот шваркнет ее о камень. Он даже сам испугался своего поступка, но Даша Капюшонова струсила еще сильнее. Она взвизгнула и повисла на рукаве Захарии Фролыча.

- Ты что? Я пошутила! Какой ты, оказывается, строгий...

Бормоча ругательства, Будтов сунул бутылку на место. Он чувствовал, что быстро трезвеет, и это его даже устраивало - впервые за долгие, неотличимые друг от друга годы. Не глядя на Дашу, он тронулся было дальше, но вдруг остановился.

- Черт, - он мотнул головой. - Они же не знают, где.

- Чего? - подсунулась Даша. Страшный жест вызвал в ней некоторое раболепие.

- Наши не знают точного адреса, - мрачно объяснил Будтов. - Я успел назвать Минус Третьему только улицу. Значит, никакой страховки.

- А наши - это которые? - спросила его спутница.