Пограничная река

Улочка была настолько узкой, что казалось, будто стены домов склоняются друг к дружке, едва не смыкаясь крышами. Продвигаться приходилось осторожно: брусчатка почти не проглядывалась из-под растоптанного навоза, часто приходилось переступать через свежие конские «яблоки». Оконца домов были узкие, вместо стекол закрыты клееными листочками слюды, окружающая обстановка мало напоминала традиционные фильмы о средних веках. Романтикой здесь и не пахло, честно говоря, не хотелось даже думать о том, какие ингредиенты породили здешний запах. То, что он был далек от ароматов лаванды, сказано невероятно мягко.

Местные жители тоже не вдохновляли: низкорослые, прячущие глаза, передвигающиеся без разговоров, в основном поодиночке. Женщины, как правило, очень некрасивые, укрытые в глухие платья с длинными подолами, испачканными понизу навозом. Многие на лицо наносили косметику местного производства. Надо сказать, на парижскую она не походила: ощущение было такое, будто над физиономиями барышень поработал пьяный маляр, страдающий эпилепсией; в общем, красоты эти ухищрения, мягко говоря, не прибавляли. Мужчины не уступали дамам. Если раньше Олег считал, что нарушение осанки – это болезнь современной цивилизации, то сейчас его мнение кардинально изменилось. Кривоплечих и горбатых было очень много, да и остальные предпочитали ходить, пряча голову в плечи. Большинство лиц наводило на мысли о том, что их владельцы дегенераты в третьем поколении, а всеобщая привычка сильного пола справлять нужду в канавы с нечистотами прямо у всех на виду, только укрепляла это предположение. Достаточно часто попадались субъекты в рванине, с бегающими, вороватыми глазами, многие из них щеголяли крупными татуировками на щеках или на лбу. Олег по наивности думал, что это местное украшение, но Млиш его просветил, объяснив, что таким образом помечают преступников и несостоятельных должников.

Как бы в подтверждение его слов они вышли на маленькую площадь, образованную перекрестком двух улиц. На дощатом эшафоте вершился скорый суд. Начало они пропустили, так что поспели к самому вынесению приговора. Розовощекий палач, больше похожий на повара, деловито отсек воющему осужденному кисть руки, прижег культю подготовленным факелом, развязал несчастного, пинком сбросил вниз. На площадку подняли новую жертву, чиновник, облаченный в темную хламиду, монотонным, невнятным голосом принялся объяснять небольшой толпе зевак, за что же именно будет искалечен этот человек. Глядя на лица собравшихся, Олег сделал логичный вывод: большая часть из них сообщники осужденных.

Млиш указал на вывеску, виднеющуюся на углу:

– Вот! То, что нам надо.

– И что это значит? – поинтересовался Олег.

– Ты что, сам не видишь?

– Вижу. Но что толку, читать я не могу, хотя, судя по изображению украшений, это ювелирная лавка.

– Странно? Речь ты постиг, а в грамоте ничего не смыслишь?

– Так и есть, я ничего не знаю, кроме устной речи, да и то не понимаю половины того, что говорит этот судья.

– Это не судья, это судейский глашатай. Но ты прав, по-моему, он и сам не понимает половины того, что говорит.

– Неважно. Так это точно ювелир?

– Даже лучше: это их семейный торговый дом, причем я о нем когда-то слышал. Он старинный, имеет очень хорошую репутацию. Здесь изготавливают украшения, скупают их и продают, меняют деньги других стран на местные. Если повезет, мы сможем продать здесь весь золотой песок, а может, и бивни гулана.

– Ты же говорил, что самую большую цену за них дадут колдуны?

– Так и есть. Но в Хамире колдовство под запретом, уличенных в нем ждет суровая кара. Конечно, они все равно здесь есть, но найти их непросто. А официальным магам, работающим со сферами и амулетами, бивни не нужны. По крайней мере, я о таком не слышал.

– Понятно. Искать колдунов нам некогда, так что давай попробуем всучить их ювелирам. Пошли быстрее, похоже, этого бедолагу сейчас будут калечить. Не знаю, как тебе, но мне подобные зрелища не нравятся.

На входе статуей стоял плечистый детина весьма высокого, по местным меркам, роста, опирающийся о приличную палку, окованную понизу железом, такие вещи здесь таскать не возбранялось. В городе запрещалось ношение клинкового оружия, исключение делалось для ножей с лезвием не более ладони, они являлись основным столовым прибором. Олегу пришлось расстаться со своим арсеналом, стража попросту не пропустила бы его в ворота порта. На остатки монет он с Млишем обновил в лавке гардероб, но денег было слишком мало, вид у них был не слишком солидный. Кроме того, состоятельные люди передвигались верхом или в повозках, а некоторых рабы носили в паланкинах.

– Вам чего? – хмуро спросил он. – Лавка с другой стороны, здесь ничего не продают.

– Нам нужен хозяин этого торгового дома, или один из его ближайших управителей, – заявил Олег.

– Как о вас доложить?

– Купцы из Сумалида.

Амбал наморщил лоб, но, так ничего и не решив, уточнил:

– А где это?

– Не твое дело, – с невероятной надменностью заявил Млиш. – Передашь им наши слова, они все и так поймут. И пошевелись, у нас и без вашего дома дел хватает.