Пограничная стража России от Святого Владимира до Николая II

«Никогда в жизни я не видел ничего подобного, – пишет он в своем автобиографичном во многих отношениях романе «Кто прав?». – Самый сквернейший подвал в Петербурге – Эльдорадо в сравнении с помещением, которое нам дали на посту Думбики Думбовицкого отряда. Там мы прожили десять месяцев, откуда нас, наконец, перевели в лучшее помещение, но, увы, было уже поздно».

Да, было уже поздно. Болотистая местность, сырой, влажный климат и плохое жилье обострили течение болезни его жены, и она, прожив на границе чуть более года, умерла совсем еще молодой женщиной. Ей едва исполнилось 28 лет. Горечь невосполнимой утраты, чувство личной вины с тех пор никогда не покидали Тютчева. Он, словно гонимый своей печальной судьбой странник, уже не может подолгу задерживаться на одном месте, обживаться и создавать домашний уют. Едва минет год, а он уже пишет рапорт о новом переводе, не ища для себя личных выгод, а стремясь лишь туда, где всего опаснее и где чаще свистят пули.

Служба в Ченстоховской бригаде позволила Тютчеву собрать богатый материал для будущих повестей и рассказов (бригада блокировала важнейшее направление контрабандной деятельности), таких как «Ясновельможная контрабандистка», «Комары», «Убили» и другие. Вот как рисует писатель одну из сцен по задержанию контрабандистов в повести «Ясновельможная контрабандистка», взятую им прямо из жизни:

«Словно серые волки залегли пограничные солдаты в густом молодняке, разросшемся по краям шоссе. Двое из них притулились в канавке под мостиком, четверо притаились в гущине леса. Один с лошадьми поодаль, присев на срубленный дуб, апатично посматривал по сторонам и на щиплющих траву коней.

Не шевелясь, лежат солдаты и зорко поглядывают на дорогу. Сердца их учащенно бьются, у каждого на уме одна и та же мысль: «Ах, кабы удалось!..»

Прошло минуты полторы томительного ожидания. Точка росла и превратилась в темную, сверкающую массу. Быстро мчатся горячие, статные кони, далеко разбрасывая клочья пены и звонко ударяя сухими, жилистыми ногами о крепкий грунт шоссе, горит и сверкает в прощальных лучах закатившегося солнца вылощенная, лакированная, изящная карета, легкий столб багровой пыли летит за нею… вот она уже достигает мостика, вот уже гремит по настилке, миновала…

– Стой! – раздается громкий окрик, и на дорогу впереди кареты выскакивают серые, суровые фигуры с ружьями в руках, впереди офицер и вахмистр с вытянутыми револьверами; в то же время позади кареты, из-под мостика выскакивают еще двое и останавливаются на въезде мостика с ружьями наперевес».

Недолго прослужил Федор Федорович на границе с Пруссией. Следует перевод в Бессарабию, где он в чине поручика командует постом пограничной стражи. Затем, пристроив детей у родственников жены в Петербурге, отправляется в Закавказье, где надеется обогатиться новыми впечатлениями. Здесь он попадает в Эриванскую бригаду, командует Зорским, Джульфинским и Азинским отрядами и, не теряя времени, изучает быт, обычаи и язык местных жителей.

Нести службу в этом суровом краю было крайне тягостно. Грабежи, разбои, контрабанда составляли «естественный» фон жизни пограничных селян. Стражники, по сути дела, находились в положении солдат регулярной армии. Поэтому и родились здесь у Тютчева навеянные условиями службы печальные строки романа «Беглец»:

«В закавказских бригадах пограничной стражи солдат, умерших на постах от болезней или убитых в стычках с контрабандистами, принято хоронить тут же, неподалеку от постов. Много таких скромных, никому не ведомых могилок разбросано среди необозримых пустынь и на вершинах гор нашей далекой окраины; редко можно встретить кордон, около которого не чернел бы деревянный, немудрящий крестик, водруженный над бугорком из земли и мелкого камня. Не ищите на этих крестах надписей или каких-нибудь указаний о том, кто нашел под ним вечное успокоение, имена их давно забыты».

И сам Федор Федорович не раз участвовал в стычках и перестрелках, за что и был награжден, уже в звании штаб-ротмистра, первым орденом Станислава 3-й степени.

Спустя год уже известный широкой публике писатель в чине ротмистра переводится в Санкт-Петербург, в управление Отдельного корпуса пограничной стражи.

Возвращение в столицу позволило Тютчеву не только обнять своих повзрослевших дочерей, отдохнуть от тревог и насладиться теплом домашнего очага, но и издать многое из того, что было написано им на границе. Выходит в свет второй том «Избранных сочинений», а чуть позже появляются романы «Беглец» и «На скалах и в долинах Дагестана».

Литературная жизнь захватила Федора Федоровича. Он публикуется в «Русском вестнике», «Историческом вестнике», «Военном сборнике», «Пограничнике», «Разведчике» и других изданиях.

А на Дальнем Востоке все больше сгущаются тучи военной угрозы. 27 января 1904 года японский флот вероломно напал на русскую эскадру. Тютчев спешит туда, где нужен его командирский опыт. Сорокалетний ротмистр отправляется в Дальневосточную армию, в Первый Аргунский полк Забайкальского казачьего войска, где ему присваивают чин есаула.