Пограничная стража России от Святого Владимира до Николая II

Победа русских войск была обеспечена тем, что Василий, предвидя вторжение крымцев, хорошо организовал пограничную сторожевую и разведывательную службы. По свидетельству летописца, русский царь в 1512 году «утвердил землю свою заставами». Тогда же он утвердил и «роспись» русских полков для обороны «крымской украйны». Они располагались по берегам пограничных рек: Оки, Угры и Упы. От больших городов высылались военные отряды на строго определенные участки границы. К примеру, «перевоз на Кашире» охранял отряд из Великого Устюга. Как отмечено в московской летописи, здесь «стояла сила устюжская заставою на стороже на реке Оке, на устье реки Угры, от Орды».

До нас дошел «Наказ к угорским воеводам», подписанный Василием III в 1512 году. Этим военачальникам, охранявшим берега реки Угры, предписывалось:

«Людей расставить по берегу, вверх и вниз по Угре до устья, по всем местам, где пригоже». Одновременно воеводам вменялось не ограничиваться обороной, вести активные боевые действия «за рекой», сосредоточивая, однако, основные усилия на оборонительной линии, где иметь «детей боярских помногу, и пищальников, и посошных».

Все это создает представление о том, как много жертв и усилий требовалось от Московского государства, чтобы отвратить набеги своих воинственных соседей.

Василий пытался обезопасить страну от набегов крымцев дипломатическими мерами. В ставку к крымскому хану он неоднократно высылал послов с дорогими подарками, однако отношение к ним там было унизительное для Русского государства. Послов уже на въезде встречало множество князей, царевичей и мурз, которые требовали «поминок», и перед ними клался «батог», через который послы не имели права переступить, не заплатив «пошлину». За отказ платить послы подвергались унижениям: их оскорбляли, били, сажали «в цепи».

Московский государь решил не допускать такого унижения. Он наказывал послам, чтобы они «пошлин ни кому, ни под каким видом, ни царю, ни царевичам, ни князьям, ни царевым людям никак ничего не давали». «Если же бросят «батог», – говорил Василий, – и станут просить пошлин у «батога» – не давать, а идти прямо к царю через «батог». А если у дверей царевых станут просить пошлины, и тут ничего не давать… Пусть посол всякий позор над собой вытерпит, а пошлину не должен дать. Не напишется хан братом князю в «шертной» грамоте, то грамоту не брать».

Ханы же пытались сохранить прежние отношения, когда Русь находилась под властью Большой Орды. Русским государям они по-прежнему «писали себя отцами московским князьям и требовали дани… сопровождая эти требования угрозами». Василий III пытался изжить эту психологию покорности у русских людей, хотя сделать это после многовекового господства татар было не просто.

Отношения Василия III с крымским ханом осложнялись из-за Казани. Крымчак хотел видеть там своего ставленника, обещал за это русскому князю поддержку в войне с Литвой. Союз двух татарских государств мог таить в себе серьезную угрозу Москве, и поэтому Василий III, на словах поддерживая крымского хана, на деле же старался не допустить этого. Он ставил на казанский трон людей, угодных ему.

Хан Мухаммед-Гирей решил вооруженной силой укрепить свое влияние в Казани. 21 июня 1521 года он неожиданно с огромным войском появился на берегах Оки. Шел ночами по известным только ему дорогам, ориентируясь по звездам, уничтожая пограничные заставы хорошо подготовленными отрядами легкой конницы. Московские воеводы оказались застигнутыми врасплох.

Василий III спешно выслал против татар свои резервные полки во главе со своими братьями Андреем Старицким и Дмитрием Бельским, но они были поодиночке разбиты. Князья Курбский и Шереметев пали в бою. Великий князь покинул Москву и ушел на север собирать новые силы. Оборону столицы он поручил свояку – крещеному татарскому царевичу Петру. В то же время казанский хан Саип с войсками вторгся в Нижегородскую и Владимирскую земли, подвергая их страшному разорению. Положение столицы стало критическим.