Пограничная тишина

Пыжиков, сильно затянувшись табачным дымом, закашлялся и склонился с седла набок. Настя — этот неукротимый, умный звереныш, приручить которого не было никакой возможности, вдруг зовет купаться! Да, тут не только закашляться — и захлебнуться можно! А она стоит, босоногая, косит прищуренными глазами на Баландина и улыбается, словно хочет сказать: «Отъезжай, солдатик, в сторонку, не видишь разве — третий лишний». Так и понял ее Баландин. Тихо тронув поводья, давая дорогу проходившему мимо стаду коров, он отъехал за маленький, украинского типа, домик. Сытые коровы двигались медленно, лениво помахивая хвостом. Далеко позади, щелкая кнутом, шел пастух Евсей Макаенко, у которого квартировала Настя. Макаенко был дружок ее отца.

— Так не хотите купаться? — спросила Настя и тут же, насмешливо кивнув головой, добавила: — Боитесь? А капитан еще не вернулся?

— Скоро приедет, — неопределенно ответил Пыжиков.

— Как это — скоро? Через день, через два?

— А вы, что... соскучились? — ревниво спросил Петр.

— Вот еще новости! Буду я скучать, тоже скажете... Он у вас вообще такой воображала!

— Ну уж это вы зря, — возразил Пыжиков.

— Ничего не зря. Сейнер рыбу привезет, так он весь трюм облазит, все осмотрит. Подумаешь, шпионов ищет... Ему, наверное, и во сне-то снятся одни шпионы. — Настя громко рассмеялась. — Я недавно заплыла с километр, так он шлюпку с солдатом выслал и давай меня отчитывать... Чуть не до вечера продержал у себя. И не проводил.

— А, по-моему, вы ему даже немножко нравитесь, — сам, не желая того, как-то неприязненно сказал Петр.

— А мне-то что! Подумаешь... Я с завтрашнего дня в отпуск иду, отправляюсь к маме. Проводите меня? А то я одна боюсь.

— Кого же вы боитесь?

— Шакалов и кабанов. Кабаны сейчас целыми стадами на кукурузные поля приходят. Ужас, что разделывают! Так проводите?

— Как начальник вернется, я тоже в отпуск ухожу — и пойду с вами хоть на край света.

— Не очень-то я вам верю. Даже искупаться со мной боитесь. Куда там! Скажут, офицер с метеорологичкой в море плавал. Ужас! Ну, всего, а то мой дед приближается, кнутом вытянуть может...

Настя повернулась, перепрыгнув через транспортерную ленту, вбежала на дощатый настил пирса. Быстро раздевшись и вытянув вперед руки, она рыбкой скользнула в море. Вынырнув из-под ласковой волны, она еще раз поглядела на растерявшегося Петра. Он вытащил из кармана платок и вытер взмокший от пота лоб.

Стадо уже прошло. На дороге плавно оседала легкая пыль. Чернобородый, с коротко подстриженными усами Евсей, остановившись, погрозил купающейся Насте кнутом.

— От же, бисова дивка! Ну погоди...

— За что вы ее браните, Евсей Егорыч? — поздоровавшись с пастухом, спросил Петр.

— За то, що озорует, шайтанка, плавает на две версты. — Евсей Егорыч повернулся и положил сыромятный кнут на плечо. На поясе у него висели широкий кинжал в кожаных ножнах и пара огромных орлиных лап со свежими следами крови.

— А это у вас откуда? — рассматривая когтистые лапы, спросил Пыжиков.

— Да зараз тут вышла одна история. И до вас тоже есть дельце. Хотел мальчишку со скотиной оставить да к вам на заставу шагать, а теперь кстати сами встретились. Сегодня рано утречком поднялся я на Орлиную скалу гнездо пошукать. Вчера этот самый чертяка у меня молодого баранчика утащил. Залез я аж на самый утес, нашел гнездо и косточки моего баранчика. Все я там позорил, а главному хищнику пришлось заряд влепить и лапы отрезать. Вот они, — потряхивая поясом, закончил Евсей.

— Вы, Евсей Егорыч, молодец! А до нас какое дело? — спросил Пыжиков.

— Есть. Подождите, все расскажу по порядку. Значит, всадил я ему заряд и решил крылья отрезать, чтоб потом высушить и на стенке в хате повесить. Трофей богатый, размах почти два метра. Обработал я их и присел на скалу, зажег трубку и на бухту любуюсь. Такая, брат, красота! Утром море тихое, гладкое, кефаль прыгает, аж брызги летят. Смотрел, смотрел и вижу ялик затопленный. Всякий раз на этом месте сижу, не видел и вдруг заметил. А у меня, скажу вам, глаз еще острый. Добрый такой ялик. Зачем ему там быть?

— А вы уверены, что раньше его там не было? — спросил Пыжиков.

— Я ж вам говорю, что глаз у меня острый, дай боже всякому, — подтвердил Евсей Егорыч.

— Так. В каком же это месте?

— В самой бухте, против высокой скалы. Мабуть, шагов сто от берега. Як раз там, где рыбачья тропа и спуск к морю. Да я могу с вами проехать и показать.

— Спасибо, Евсей Егорыч. Я это место знаю. Мы проверим. До свидания.

— Будьте здоровеньки.

Петр пришпорил коня. Сначала поехал крупным шагом, а потом, перейдя на широкую рысь, быстро скрылся за заводскими постройками. Баландин едва за ним поспевал. На заставе старший лейтенант соскочил с коня и сразу же связался по телефону с комендатурой. Дежурный по комендатуре офицер выслушал его внимательно и приказал срочно выехать на место, тщательно проверить и о результатах немедленно доложить.

Когда Пыжиков вышел из казармы, коней еще не расседлали. Он кликнул Баландина и велел приготовиться к поездке.

— Далеко поедем, товарищ старший лейтенант? — спросил Баландин.