Пограничник

— Может, и забыл, а может, у него другие планы насчет нас. Может, не все люди еще сделали то, что им положено сделать.

— Вот так, значит?

— Вот так… — Мария напряженно следила за ним с другого конца широкой кровати.

— Да не бойся ты, не трону, — сказал он как можно небрежней.

— А я не боюсь!

Он сделал стремительный бросок, схватил ее, повалил. На этот раз она не сопротивлялась, но лицо было каким-то неживым, и Иван шестым чувством понял, что шутить больше не надо. Легонько поцеловал в щеку. Отпустил.

— Не злись. Я не такой уж и плохой. И точно не насильник.

— Я знаю, — ответила Мария, — иначе давно бы ушла, — она смотрела на него прямо, не отводя взгляда. — А у тебя глаза синие, как у ребенка… — она легонько дотронулась до его щеки пальцами.

Иван закрыл глаза.

— А что с носом?

— Сломан.

— А какой он был?

— Ну не знаю, нормальный нос такой. Прямой. А откуда у тебя вот этот шрам над губой?

— Это? Меня избили сильно, когда нас арестовывали. Ну, нашу семью. Я маленькая была, один офицер ударил маму, а я заступилась… Но не надо об этом, не хочу вспоминать. А вот эта татуировка у тебя — это со службы, да?

— Да, в Прибайкалье.

— А вот этот шрам? — ее пальцы нежно коснулись шрама на его груди под правым соском.

— Старая история, — смущенно сказал Иван.

— Расскажи, я все хочу знать про тебя. Я еще видела у тебя на кителе орденскую планку — это ведь Звезда Героя, да? Расскажи! Ну правда, расскажи!

Иван задумался. Потом пододвинулся к спинке кровати, чтобы сесть поудобнее, подмял под себя подушку… Память перенесла его на пять лет назад, когда сразу после «учебки» его и еще двух пацанов-«духов» перевели на далекую погранзаставу на севере Байкала. Служить им на этой заставе предстояло целых два года. Целых два года — снега, снега, распадок, две сопки и еще километры границы с Восточным Китаем. И больше ничего. Скукотища — так, по крайней мере, казалось на первый взгляд.

— Так за что тебе дали Звезду? — спросила Мария.

— Видишь ли, я убил Хурмагу! — ответил Иван.

…Собственно, если бы не происхождение Ивана, служить бы ему на нормальной заставе, ну в худшем случае на западном направлении или на южном. Там можно было и выслужиться, и пороху понюхать… А в Прибайкальском округе, да еще на севере, как говорили, от скуки мухи дохли. Даже китайцы границу переходили редко. Да и как ее перейдешь? Контрольно-следовая полоса — местами до пятидесяти метров, по периметру установлены осколочные мины направленного действия — МОНы, которые давно были сняты с вооружения на других направлениях, а еще сигнальные нити, ловушки, колючка в три ряда. Попытаться перейти границу в этом месте мог или человек, уповающий на свое редкостное везение, или смертник. Чаще всего нарушитель не доходил и до середины. А если и доходил, то его приканчивали свои же — выстрелом в спину. У китайцев все запросто.

В подобной ситуации патрулирование и наблюдение за границей становилось практически фикцией, потому что чаще всего нарушителями оказывались лисы, росомахи или олени. Солдаты согласно графику несли караульную службу, ходили в патрули, а офицеры к службе относились прохладно, пропадали на охоте, а если удавалось подмаслить пилотов соседней воинской части, которая находилась в тридцати километрах от заставы, гоняли на вертолетах по тундре то оленей, то волков.

В общем-то, ничего особенного.

Иван в принципе не мог пожаловаться на плохое обращение: еще в учебке он привык, что в армии действуют другие законы. Или ты живешь по ним, или не вылезаешь из нарядов. Он предпочитал быть как все. Силой и выносливостью природа его не обделила, на заставе же выяснилось, что он может очень долго переносить холод, и четырехчасовое пребывание в карауле «шахматами» — по очереди, при температуре около минус сорока — не было таким тягостным, как для некоторых новобранцев с юга.

В общем, все шло своим чередом: периодически он драил туалеты или полы в казарме, смотрел вместе со всеми фильмы в красном уголке, писал конспекты под диктовку комиссара по пропаганде, штурмовал учебный полигон. Но однажды произошло событие, которое изменило жизнь всей заставы.