Пограничник (том 2)

— Эстебан, ты — божий человек. Принял постриг. Если встанешь и уйдёшь — я пойму.

— Граф, я дал обет служить богу, а не епископу. — Монах от юстиции ехидно заулыбался. — Я отринул мирское, чтобы быть объективным, чтобы трезво смотреть на вещи. И я вижу, что люди в тебя верят. И пока они в тебя верят — в тебя верю я.

Да, отвечаю, не нужно вести меня в пыточные! — весело воскликнул он, искоса посмотрев на Клавдия. — Я не поскачу в Овьедо с докладом. Я не буду писать писем с твоими планами. Хочешь верь, не хочешь не верь, но с тобою я сделаю больше богоугодных дел, чем с ними.

— Почему ты остался? — прямо задал я вопрос, который должен был задать давно и наедине. Пусть будет сейчас и при всех, теперь всё не важно.

— Ты прощаешь убивцам, совершившим преступления, — не мигая ответил он. — Меняешь им казнь на работы. Я ведь к ним даже охрану не приставляю — они сами работают. Ты даёшь им шанс. Как велел Исус, как велит господь. Может не по людским это законам — никто так не делает. Но зато по законам божьим. Я с тобой, граф, и я давно твой. С того самого судилища, когда ты выстроил всех и начал прощать. Кстати, у меня целая стопка дел, нужно чтобы ты посмотрел людишек и подтвердил приговор на работы. Или отменил, тогда вернём провинившихся к каторжанам.

— Об этом после поговорим, терпит, — вернул я тему на главное русло. — Значит, со мной?

— Я божий человек, — лукаво посмотрел в столешницу, склонив голову, Эстебан. — А не человек епископа Луки. И падре Антонио в ранге епископа будет смотреться неплохо, это достойный муж.

— Клавдий? — Из всего магистрата под вопросом осталась только эта наглая ментовская морда.

Тот картинно развёл руками.

— Ты же всё услышал.

Я пронзил его взглядом.

— Я хочу услышать твоё мнение. Ты ж понимаешь, после пыток орденцев тебя порешат, плевать, что исполнял приказ. Мне надо знать, почему ты остаёшься.

— Честно? — усмехнулся он коварной двусмысленной улыбкой.

— Честно, — кивнул я.

— А точно хочешь знать ЭТУ правду? Может остановишься на услышанном? — продолжал ехидно ухмыляться он.

— Не хочешь говорить при всех? Давай выйдем, — предложил я.

Он покачал головой, дескать, сам напросился.

— Да что уж там, могу и при всех. — Вздох, собраться с мыслями. — Сеньоры, поздравляю вас, вы все только что заработали себе как минимум пожизненные каторжные работы, — обратился он ко всем, сидящим за моим столом. — Но скорее всего вы «умрёте в процессе дознания». Ибо казнить вас — хлопотно, лучше в камере задушить.

Все участники этого знакового совещания поёжились.

— Рикардо правильно говорит, мы все — смертнички, — продолжил он. — И он первый готов сделать такую ставку, поставив на кон жизнь. Теперь за то же высказались и вы, и поверьте, даже если сдадите Луке и Карлосу всех остальных, вы всё равно не будете жить в покое и безопасности. Просто вместо несчастного случая в процессе дознания, вас будет поджидать несчастный случай где-то в городе. Лошадь, например, не вовремя понесёт. Подпруга лопнет. Или камень на голову упадёт. Никто из нас не останется жить, так как слишком много знает. Надеюсь, я достаточно внятно пояснил последствия предательства? Это и правда точка невозврата, сеньоры. Интересный термин. — Взгляд на меня. — Просто потому, что так работает эта жизнь, без чьей-то злой воли.

— Куда уж яснее? — усмехнулся Вермунд. — Клавдий, тут собрались неглупые люди… Надеюсь, — добавил тише.

— В таком случае, граф, поясню свои мотивы, — поднял претор взгляд на меня. Театральная пауза, вздох, и, будто саблей с плеча:

— Я не хочу быть претором графства Пуэбло. Я хочу быть претором всего королевства. Даже не так, всей Империи, которая будет на месте нашего королевства, и, возможно, на месте некоторых других государств и территорий.

Снова пауза, дать догнаться шротой полёта мысли.

— Я хочу быть правой рукой не жалкого графа из задницы мира, правой рукой могущественного императора, нового вернувшегося цезаря! Все всё поняли, или перевести?

— Ну, Клавдий! — дунул в усы Вермунд после долгой паузы — Клавдий, сукин сын, и правда вытащил на свет то, что все старательно покамест прятали, не смея загадывать ТАК далеко.

— Что-то не так? — улыбнулся претор.

— Всё так, — кивнул наставник Вольдемар. Теперь уже не наставник, я по привычке. — Клавдий сказал то, на то мы вслух не решались. И я, пожалуй, присоединюсь. Я хреновый рыцарь — никогда не утверждал обратного. Но, наверное, стать легатом, командующим имперских легионов, у меня получится. — Скупая, но очень яркая довольная улыбка. — Вермунд, ты последний. Что скажешь?

— А у меня есть выбор? — Также залихватски улыбаясь, развёл руками консул. — Свой выбор я сделал там, на башне, — абстрактный жест в сторону. — Ричи знает. Так что, Рикардо, давай вдарим этим супостатам в, как ты говоришь, hlebalopriёmnik! И предлагаю начать с обсуждения про монастыри и новое епископство. Мы должны знать и план «А», и план «Б», и «Ц», и все другие планы — чем располагаем и к чему будем стремиться. Не каждый день выходим против всего мира, чтобы основать собственное государство.