Пограничники

В мае 1941 года финны произвели артиллерийский выстрел, и снаряд разорвался на нашей территории. И хотя председатель финской комиссии генерал-лейтенант Лаатикайнен пытался убедить Степанова, что это «случайный снаряд от случайного выстрела», тот уже прекрасно разбирался в дипломатической тактике финнов.

В состав финской комиссии входил полковник Аминов, бывший офицер царской службы. Как-то в перерыве между заседаниями Степанов вызвал его на откровенность.

— Чем вызвана такая перемена в поведении комиссии? Ведь прежде мы как-то могли договориться, — сказал Степанов.

— Нас взяли за горло и приставили револьвер к виску, — ответил Аминов. — Повторяем ошибки…

«За горло взяли немцы», — догадался Григорий Алексеевич.

Когда же он стал говорить о самолетах, вторгающихся в наше воздушное пространство, Аминов ядовито заметил:

— Это самолеты не наши, а ваших союзников.

Да, Степанов уже имел сведения, что в Финляндии появились немецкие военнослужащие. У границы сосредоточивались войска. Пограничники не раз задерживали финских разведчиков, так называемую «маршрутную агентуру», которая собирала сведения о военных объектах, изучала коммуникации… Генерал был уверен, что идет подготовка к войне.

В конце мая 1941 года состоялась внеочередная встреча комиссий. И она оказалась последней. В Иматру финны приехали не втроем, как обычно, а всемером. На этот раз генерала Лаатикайнена сопровождали еще два полковника генерального штаба и пограничники полковники Инкала и Вилламо.

Со Степановым были полковники С. Дреев и А. Андреев (впоследствии генерал-полковник, Герой Советского Союза).

Финны, усмехаясь, отрицали все — и нарушения границы, и сосредоточение войск…

Когда полковник Вилламо служил на северной границе Финляндии, ему за самодурство дали прозвище «лапландский царь». Подвыпивший полковник на заседании пограничных комиссаров выкрикнул какое-то, как утверждал Степанов, «антисоветское ругательство». Инкала поддержал его. Степанов не снес оскорбления. Он встал и заявил, что советская комиссия прекращает переговоры. Впоследствии Степанова даже упрекали в том, что он был не до конца «дипломатичен» и не принял извинений финского генерала.

Григорий Алексеевич был прав. Дальнейшие переговоры ни к чему бы не привели.

Немецкие и финские офицеры уже в открытую разглядывали в бинокли советскую сторону. По ночам с финской территории границу освещали прожекторами. В Хельсинки стали прибывать немецкие транспорты с солдатами и вооружением.

В середине июня пограничники ранили при переходе границы немецко-финского агента, зашифрованного в документах буквой Т.

— Скоро опять война, у нас к ней готовятся… — сказал Т., доставленный к Степанову в Ленинград.

Тревога Степанова переросла в уверенность.

Вот как он действовал в последние предвоенные дни: