Пограничное лето

Пограничная купальня была оборудована не на самой реке, а в ее заливчике, глубоком и спокойном. У береговой кромки сквозь воду просвечивал желтый песок. С крутого берега на середину заливчика шагнули высокие мостки, поднявшиеся над водой метра на два. Санька привычно и смело взошел на мостки, а Костя остановился перед ними: хоть они и не такие узкие — выложены в две доски, — но вдруг поскользнешься и упадешь?

— Чего остановился? — спросил Санька. — Иди смелее, мостки крепкие.

Костя почесал затылок.

— Я лучше здесь постою.

— Эх ты!.. Ну, гляди. Увидишь недостатки — потом скажешь мне.

Санька упруго раскинул руки в стороны, чуть присел, с силой оттолкнулся — и птицей полетел головой вниз. Полетел, как настоящий мастер спорта! Ну какие еще тут могли быть у него недостатки? У Кости от зависти даже дух перехватило: ему никогда так не научиться. И мечтать нечего!

Санька скрылся под водой. К берегам побежали широкие круги. Вынырнул он метрах в тридцати от мостков, не ближе. Громко отфыркиваясь и тряся головой, закричал Косте счастливым голосом:

— Вода теплая-теплая, как молоко! Ныряй скорее! Хотя подожди, я тебе свечку покажу.

Настоящими мужскими саженками — порывистыми и широкими — он подплыл к берегу, резво взбежал на мостки и ринулся с них, плотно прижав руки к бокам, — теперь уже вниз ногами. И его коричневое тело вонзилось в воду, а она покорно раздалась перед ловким Санькой, в стороны разбежались чуть заметные круги.

Да-а… Так прыгать надо уметь!

Костя не умел не только прыгать с вышки, но и плавать. То есть он плавал. Но как? А так, как большинство мальчишек, — по-собачьи: колотил ногами, подымал фонтаны брызг, а вперед продвигался медленнее черепахи. Еще хорошо, что так научился. Потому что и это-то, признаться, произошло тайком от матери. Она сама не любила воду, даже в лодке не каталась. А теперь вот Косте приходилось рассчитываться за эту нелюбовь матери к воде.

И Санька сразу же начал обучать его, по-командирски покрикивая.

Лось-сладкоежка

Обратно ребята возвращались шагом, и Костя внимательно разглядывал окружающее. Они остановились возле двухэтажного деревянного дома, в котором размещалась застава. Стены дома потемнели от времени, и краска на них стала коробиться.

— Послезавтра приедут шефы-маляры, — деловито сказал Санька, — и наша застава будет как новенькая.

Левее дверей и чуть повыше их Костя увидел белую мраморную доску, привинченную к стене. На доске золотыми буквами было высечено:

Пограничная

застава

имени

Павла Степановича

Горностаева

Костя читал эту золотую надпись и почему-то видел ту скалу, нависшую над дорогой, и написанные на скале огромными красными буквами слова: «Отважным саперам гвардии капитана Егорычева — слава!»

— Сань, а ты про гвардии капитана Егорычева слышал? — спросил он.

— Это про которого на скале написано? Как же! Раз десять мимо той скалы ездил. Папа говорил, что солдаты Егорычева и эту дорогу разминировали, по которой мы купаться бегали. Знаменитый сапер!

— А что знаешь про Горностаева?

— Был начальником нашей заставы. Погиб на войне. Скоро к нам его жена и сын приедут. Сын тоже лейтенант… На нашей заставе есть один человек, который очень хорошо знал погибшего Горностаева. Хочешь, после завтрака познакомлю с ним?

— Еще бы!

— Это, брат, самый знаменитый у нас человек — его на всех заставах знают!

Костя слушал и прикидывал в уме, какие значки он подарит этому знаменитому пограничнику.

Перед самыми каникулами мальчишки в школе выпрашивали у Кости редкий индийский значок, на котором был изображен слон. И это очень хорошо, что Костя устоял тогда, не соблазнившись даже тремя дефицитными радиолампами, которые предлагали в обмен на значок. А устоять было очень трудно…

Из дверей вышли двое пограничников: один — с автоматом, другой — с красной повязкой на рукаве. Оба поздоровались с ребятами.

— Дядь Витя, как стреляли вчера? — спросил Санька.

Солдат, что был с красной повязкой, поморщился и досадливо махнул рукой:

— Неважно, Саня. Поразил все мишени. Вроде бы пятерка должна быть, а получил четверку: опять одиночный выстрел подвел, чтоб ему!

— Третье упражнение — самое вредное, — пояснил Санька. — Огонь надо вести короткими очередями. А сделаешь одиночный выстрел — оценка снижается на один балл. Кто только это упражнение выдумал?

Этот Санька знает так много, что хоть сейчас присваивай ему воинское звание!

Костя вспомнил про строгую бабку, оказавшуюся попутчицей до самой заставы, вспомнил, как бабка, услышав автоматные очереди, ворчала вчера: «Пуляют, пуляют, а все толку нет». Интересно, знает ли она вообще-то, что такое очередь и одиночный выстрел?

Пограничники отошли от заставы метров на пятьдесят, и дядя Витя скомандовал:

— Разряжай!

Солдат направил дуло к земле, отделил от автомата магазин и щелкнул затвором.

— Из наряда вернулся. Сейчас пойдет отдыхать, — сказал Санька.