Пограничный легион

Солнце зашло, наступили сумерки, и ложбину окутала ночь. Одиночество начало казаться Жанне чем-то осязаемым. Притащив свое седло и одеяла к порогу хижины, она кое-как устроила себе постель и, глядя на звезды, прилегла. Темнота не мешала ей видеть вытянутую фигуру Келса. Он лежал тихо, словно уже умер. Жанна чувствовала себя измученной, разбитой и сонливой. Среди ночи храбрость её испарилась, и она стала бояться каждой тени. Жужжание насекомых казалось ей диким ревом; жалобный крик волка и хриплые возгласы кугуара нагнали на неё панический ужас; ночной ветер стонал, как заблудшая душа.

Разбудило её утреннее солнце. Проспав несколько часов подряд, она почувствовала себя отдохнувшей и окрепшей. Вместе с ночью ушли и страхи. Келс был ещё жив. Состояние его не изменилось, но рана уже не кровоточила. Жизнь едва теплилась в его теле.

Часть следующего дня Жанна провела около него, весь же день показался ей не длиннее одного часа. Иногда она выходила из хижины, ожидая вот-вот увидеть приближающихся всадников. Что она скажет им? Вероятно, остальные молодцы ничем не отличаются от главаря; и вдобавок у них, скорее всего, отсутствует и то единственное достоинство, которое сделало Келса человеком хотя бы всего на один час. Поэтому, достав револьвер, Жанна очень тщательно вычистила его и снова зарядила. Если кто-нибудь явится сюда, она скажет, что Келса ранил Билл.

Келс по-прежнему боролся между жизнью и смертью.

Жанна убеждалась, что он выживет. Иногда она приподнимала его голову и вливала ему в рот по несколько капель воды. Каждый раз он стонал при этом.

И второй день прошел так же, как предыдущий. Наконец наступил третий, но до вечера состояние Келса не изменилось. С наступлением темноты Жанне показалось, что сознание возвращается к нему. Она часами просиживала возле него, ожидая, не захочет ли он что-нибудь сказать ей перед концом, передать что-нибудь... В эту ночь над ложбиной висел месяц, роняя свои бледные лучи на восковое лицо Келса, утратившее отпечаток злых страстей. Но вот его губы зашевелились, он попробовал что-то сказать. Жанна дала ему пить. Бормоча какие-то бессвязные слова, он снова впал в забытье, но тотчас же снова пришел в себя и, как безумный, понес всевозможную чепуху. После этого он очень долго лежал совершенно тихо и вдруг испугал Жанну тихим, но совершенно ясным возгласом:

- Воды! Воды!

Приподняв его голову, Жанна дала напиться. Она видела его глаза - две темные дыры на белом фоне.

- Это... ты... мать?

- Да! - ответила Жанна.

Он снова затих. Однако это состояние больше походило на сон, чем на беспамятство. В продолжение ночи он больше ни разу не подал голоса. Его возглас "мать" тронул Жанну. И у самых злых людей есть матери, даже у такого, как Келс. Когда-то и он был тоже мальчуганом. Какая-то мать так же гордилась им и целовала его розовые ручонки. Вероятно, она тоже строила воздушные замки, думая о его будущем. А он? Вот он лежит здесь умирающий, наказанный за позорный поступок, последний из целого ряда ещё более ужасных преступлений.

На следующее утро Жанна не сразу подошла к нему. Она так же боялась найти его в полном сознании, как и содрогалась при мысли, что он может оказаться мертвым. Но, собравшись с силами, она подошла и нагнулась к нему. Он уже не спал. В его глазах отразилось изумление.

- Жанна? - прошептал он.

- Да, - ответила она.

- Вы все еще... у меня?

- Конечно! Ведь не могла же я оставить вас одного. Утомленные глаза Келса странно омрачились.

- Я жив еще. И вы остались... Это было вчера, когда вы стреляли в меня из моего револьвера?

- Нет, четыре дня назад.

- Четыре дня! Пуля попала мне в хребет?

- Я... не знаю, не думаю. Там страшная рана. Я... я сделала все, что могла.

- Сперва вы хотели меня убить, а потом решили спасти?

Жанна молчала.

- Вы - хорошая, вы поступили благородно! - сказал он. - Но лучше бы вам быть злой. Тогда бы я мог проклинать вас... ненавидеть...

- Сейчас вам надо вести себя спокойно, - ответила Жанна.

- В меня не раз всаживали пули. Я и на этот раз выберусь, лишь бы только остался цел мой хребет. Как нам узнать это?

- Не имею ни малейшего понятия.

- Поднимите меня.

- Но ведь может открыться рана! - запротестовала Жанна.

- Поднимите меня.

Непреклонная воля этого человека чувствовалась даже в его шепоте.

- Но зачем, для чего?

- Хочу проверить, могу ли я сесть. Если нет, то дайте мне сюда мой револьвер.

- Его вы не получите! - ответила Жанна и, подсунув руки ему под мышки, осторожно посадила его. Затем отняла руки.

- Я... мерзкий трус... когда дело касается боли, - прохрипел Келс, и крупные капли пота выступили на его бледном лице. - Я... я не могу больше!..

Однако, несмотря на невыносимые страдания, он все-таки продолжал сидеть без поддержки и даже попробовал нагнуться. Но после этого, застонав, без памяти упал на руки Жанны. Она снова уложила его, и прошло довольно много времени, прежде чем она привела его в чувство. Теперь Жанна была окончательно уверена, что он выживет, и радостно сообщила ему об этом. Он странно усмехнулся. А когда она принесла ему питье, то с благодарностью его выпил.