Пограничными тропами

Но не только торговыми делами занимались люди у складов и в конторе. Районный уполномоченный по подписке на газеты вертелся тут же. Из любого села и аула Биен-Аксуского района можно было встретить здесь человека и расспросить, как у них там с подпиской. Уполномоченный по натуре своей был трусоват и боялся далеко отъезжать от Кзыл-Агача. Время неспокойное. Через границу то и дело рвутся банды.

Собрались во дворе и допризывники из окрестных сел. Только что в Талды-Кургане закончились учебные сборы. Человек пятьдесят допризывников должны были переночевать в кооперативе, чтобы с рассветом отправиться дальше: в Абакумовку, Черкасское, Петропавловку, Сарканд и другие села.

Кооперативный двор стоял на отшибе, невдалеке от дороги и моста через маленькую степную речушку.

Далеко за полдень по дороге прогромыхало несколько подвод. Они свернули к кооперативу. С передней телеги соскочил чернобровый пограничник со знаками различия отделенного командира — тремя треугольниками на зеленых петлицах. Он подал команду — и опустели вмиг другие подводы. Молодые бойцы в новенькой красноармейской форме и островерхих буденовках выстроились перед своим командиром.

— Здесь будет привал на ночь, — говорил отделенный. — Сейчас я разведаю обстановку. Никуда не расходиться, быть возле подвод.

Он вошел во двор, поискал глазами дверь, за которой можно было бы разыскать начальство. Но никаких табличек на дверях не было. Пришлось расспрашивать. Нашел счетовода Фейсенко, представился:

— Отделком Слесарев. С командой следую по своему маршруту. Решил здесь заночевать. Да и подводы надо. Из Талды-Кургана подводчики только до вашего села везут.

— Что ж, хорошим гостям мы всегда рады. Загоняйте подводы во двор, распрягайте лошадей. Завтра сельсовет вам подводы выделит. Как на дороге? Спокойно?

— Спокойно. Прибыли без происшествий. А у вас?

— О банде какого-то Кивлева слухи ходят. Будто собрал он несколько тысяч бандитов и движется на Талды-Курган. У вас, пограничников, ничего неизвестно?

— На этот счет никаких данных не поступало.

Через полчаса, когда во дворе стало просторнее, Слесарев приказал загнать туда подводы, распрячь лошадей и задать им корм. Разбрызгивая грязь, перемешанную со снегом, подводы въехали во двор.

Впервые своих нынешних подчиненных Слесарев увидел в отряде. Они стояли в строю на плацу и на первый взгляд ничем не отличались друг от друга: в одинаковых островерхих буденовках и серых солдатских шинелях с зелеными пограничными петлицами. Он вызывал по списку, полученному в штабе.

— Лощинский.

— Я! — донесся голос из строя.

— Пять шагов вперед.

Высокий боец, четко печатая шаг, вышел из строя.

— Мокрослоев!

Из строя вышел белокурый кряжистый парень, косая сажень в плечах. Но не было у него настоящей солдатской выправки, как у Лощинского. Ремень не заправлен как положено под хлястик, а надет поверх него. Не по форме сидела и буденовка. Это уже непорядок. Слесарев считал, что дисциплина начинается с внешнего вида бойца. Неряшливый человек не может быть хорошим красноармейцем. На заставе этим Мокрослоевым придется заняться…

— Тимофеев! Игнатьев! Полетаев! Зубов! Поскребышев!

Так по очереди Слесарев вызвал тринадцать человек. В штабе оформили необходимые документы. Молодым пограничникам выдали оружие и боеприпасы. Командир взвода Головин и политрук Онопко, провожая команду, предостерегали:

— Будь осторожен, Слесарев. Возможна встреча с какой-нибудь бандой. В районе твоего движения неспокойно. Кулачье и баи зашевелились. Опять листовки «черной» армии обнаружены. Во всяком случае с наступлением темноты делай привал в надежном месте. Ни в коем случае не дроби команду по отдельным домам. Вместе держитесь!

— Есть! — отчеканил отделком.

— Ну, ни пуха ни пера тебе.