Погребенные тайны

Ледоруб все сильнее врезался в мозг, ей захотелось перевернуться на живот и накрыть голову подушкой. Она приподняла колени, чтобы перевернуться, — и они стукнулись обо что-то твердое. В испуге она приподняла голову — и лбом тоже ударилась о твердое. Вытянула руки в стороны — они наткнулись на твердые стенки. Быстро провела пальцами по боковым стенам, затем ощупала верх — обтянутая атласной тканью доска в каких-нибудь трех дюймах от ее губ.

Мозг еще не успел ничего осознать, но каким-то животным инстинктом она уже поняла с ужасом, сковавшим ее тело и заставившим ее похолодеть: она в ящике.

Она задышала учащенно. Нет, конечно же, это просто кошмарный сон — худший из всех, что ей когда-нибудь снились. Заперта в ящике. Как в…

Атласная обивка. Деревянные стенки — а может, стальные. Как в гробу.

Головокружение, сопровождавшееся тяжестью в животе и холодом во всем теле — это то, что она чувствовала каждый раз перед тем, как потерять сознание. И она провалилась в черноту.

Когда я снова сел в свой «дефендер» и направился к Бостону, был уже почти полдень. Я никак не мог отделаться от мысли — у Маркуса и впрямь были серьезные причины опасаться, что с его дочерью что-то случилось. Не то, о чем он просто не хочет говорить, а то, чего он давно ждал. Другими словами — это не случайность.

Может быть, это была просто-напросто ссора с мачехой, после которой Алекса пригрозила: «Я ухожу и никогда не вернусь!» — и уехала.

Но тогда непонятно, зачем бы Маркус стал это от меня скрывать. Такая сдержанность не в его характере. Этот человек с удовольствием обсуждал с другими свои запоры и то, как «Виагра» повлияла на его сексуальную жизнь.

Я уже собирался позвонить Дороти и спросить, не сможет ли она отследить Алексин телефон, но тут мой «блэкберри» зазвонил. Это была Джиллиан.

— Ваш сын пришел, — сказала она. — Говорит, вы договаривались вместе пообедать?

— Ох ты. Верно. Это мой племянник, а не сын. — Я обещал Гейбу сводить его пообедать и забыл. — Скажите ему, что я скоро подъеду. И соедините меня, пожалуйста, с Дороти.

Гейб Хеллер был приемным сыном моего брата, Роджера. Ему было шестнадцать лет. Очень умный парнишка, но совершенно не приспособленный к жизни. В частной школе для мальчиков в Вашингтоне у него почти не было друзей. Он ходил во всем черном. А недавно и волосы стал красить в черный цвет.

Роджер, мой брат, с которым мы уже давным-давно не общались, был порядочной сволочью, если не вдаваться в подробности. Он тоже, как и наш отец, сидел в тюрьме. Гейб, к счастью, генетически не был его сыном, иначе тоже наверняка оказался бы в колонии для малолетних. Я был, похоже, единственным взрослым, с которым он способен был разговаривать.

Гейб проводил лето у моей матери в Ньютоне. Ходил на уроки живописи в рамках летней программы для старшеклассников при школе Музеум. В бабушке он души не чаял и рад был убраться подальше от своей матери, Лорен.

Но думаю, что главной причиной, почему ему хотелось пожить в Бостоне, была возможность пообщаться со мной, хотя он никогда бы в этом не признался.

Он сидел за моим столом и что-то рисовал в блокноте. Гейб был ужасно талантливым рисовальщиком комиксов.

— Новый комикс делаешь? — спросил я, входя.

— Это роман в комиксах, — скованно сказал он. — И спасибо, между прочим, что не забыл про наш обед.

На нем была черная куртка с капюшоном, наглухо застегнутая.

— Извини, Гейб. Как проводишь лето?

— Скучно.

В устах Гейба это можно было считать выражением буйного восторга.

— Ну что, обедать пойдем? — спросил я.

— Я вот-вот в обморок упаду от голода.

Я заметил, что Дороти заглядывает в дверь.

— Слушай, Ник, — сказала она. — Насчет того номера, что ты мне дал. Не получится у меня определить, где ее телефон.

— На тебя это непохоже. Звучит так, как будто ты… сдаешься.

— Мои способности тут ни при чем. Это вопрос законности.

— Как будто тебя это когда-то останавливало.

— Дело вот в чем. Человек, чей телефон ты просил меня найти… — Она бросила взгляд на Гейба. — Ник, мы можем поговорить наедине?

— Гейб, подожди пару минут.

— Ладно, — буркнул он и вышел из кабинета.

— Похоже на то, что ты берешься за это дело, — сказала Дороти. — Деньги упускать не захотел?

— Нет, это… это сложно. Дело не в самом Маршалле Маркусе. Просто мне нравится его дочь. Я беспокоюсь за нее.

— А что он с ума-то сходит? Ей же семнадцать лет, как-никак?

— Я и сам не пойму. Должно быть, он знает больше, чем говорит.

— Может быть, стоит спросить его прямо.

— Спрошу. А о Фейсбуке что скажешь? Алекса же наверняка есть на Фейсбуке?

— По-моему, у подростков уже нет законной возможности от этого уклониться. Посмотрю.

— Так почему нельзя отследить Алексин айфон? Я думал, для владельцев айфонов есть способы найти потерянный телефон.

— Нам нужен ее логин и пароль. А я так подозреваю, что паролями она с папочкой не делится.

— А ты не можешь его взломать, или как там это делается?