Погребенный кинжал

— Это твои корабли там наверху? — он подошел к репродукционному трону, не дожидаясь ответа. Плавучий резервуар губернатора планеты находился внутри, он бормотал поток бессвязных панических слов, когда Морарг и Саван Смерти принялись казнить всех слуг в зале, которые ещё были живы. Не обращая внимания на слова Грейтрекса, примарх пробил резервуар и раздавил орган внутри, прежде чем сердито отбросить останки.

— Ты выбрал этот момент, чтобы снова появиться.

— Это было очень кстати, — ответил Тифон, кивая в сторону мёртвого псайкера.

— Псайкер не заметил, как ты подошёл.

— Нет, — Первый капитан легко улыбнулся, и Мортарион увидел его пожелтевшие зубы и натянутую кожу, будто бы он недавно пережил достаточно сильный недуг. — Ты же знаешь, что у меня есть много даров, и скрытность является одним из них.

Примарх нахмурился, услышав скорее то, что стоит за этими словами, нежели сами слова. Колдовство, которое он так ненавидел, текло по жилам Тифона, наследие, от которого Первый капитан отказался воздержаться, вызывало недовольство Мортариона:

— Зачем ты вернулся к нам сейчас? Ты покинул Легион, взял собственный флот, чтобы отправиться на поиски чего?.. Ответов?

— Ты искал меня, не так ли? — Тифон сделал шаг вперёд, задавая встречный вопрос. — И время пришло, мой лорд. Настало время Гвардии Смерти объединиться вновь. Решающий день уже не за горами, и мы должны быть готовы.

Раздражение Мортариона усилилось. У него не хватало терпения на тех, кто говорил намеками, и он не приветствовал это среди своих командиров. — Говори прямо или не говори вообще, — потребовал он. — Зачем ты вернулся?

— Я получил ответы, — кивнул Тифон. — И не вернулся бы без приказа.

— Какого приказа? — Примарх посмотрел на него.

Тифон кивнул и осклабился, понизив голос до шепота:

— Магистр войны зовёт нас присоединиться к величайшей битве, мой лорд. Вторжение на Терру скоро начнётся.

Тифон почувствовал, как чёрная земля под его ногами загрохотала, он наблюдал своими желтушными глазами за разрушением Цитадели. Печальное падение великой конструкции напомнило ему об умирающем человеке, который постепенно разрушается изнутри, ожидая, когда земля примет его.

Терраформирующие заряды, оставленные отрядами тактической поддержки легиона, детонировали в определённой последовательности, уничтожая несущие конструкции, поддерживавшие цитадель в течение тысяч лет. Башня погрузилась в клубящееся облако из тяжёлой пыли, исчезая в её толстом покрывале и навеки погружаясь в магматическое подземное озеро. Столбы тёмного пепла и обжигающего пара, выпущенного в воздух, были не более чем последним исчезающим надгробным памятником правителям Иникса.

Мрачный ветер донёс до Тифона звук двигателей где–то вдалеке. Подняв глаза, он заметил металлические стрелы Грозовых Птиц, которые уносились прочь, прежде чем исчезнуть в низких грязных облаках. Мортарион отправил поисковые команды на последний облёт поверхности планеты, чтобы убедиться в уничтожении всего живого. Тифон же чувствовал своей нечистой кровью, что на этой планете не осталось никакой жизни, кроме сил XIV Легиона. Каждый город, каждое поселение теперь представляло собой кучу выброшенных, оставленных разлагаться трупов.

«Идеальный сад смерти, который даст рождение чему–то новому», — сказал он себе. Тифон повернул кисть, рассеянно изучая рисунок пластин на своей ладони и пальцах. Крошечное пятнышко появилось из сустава — он проводил взглядом чёрно–серебряную муху с маслянистым телом, расправившую свои крылья и улетевшую прочь.

Позади него тяжёлые сапоги захрустели по чёрному песку, он развернулся, слегка поклонившись приближающемуся примарху. Мортарион пренебрежительно и раздраженно махнул рукой:

— Спокойно. Не кланяйся и не пресмыкайся.

Теперь, когда на нём не было капюшона, его измождённое лицо было привычной неподвижной и хмурой гримасой:

— Я ищу правды, а не почтения.

Тифон знал, что Саван Смерти стоит на разрешенном расстоянии в сорок девять шагов где–то на возвышении базальтовых дюн. Мортарион, наверное, приказал держаться подальше, чтобы сохранить в тайне то, о чём они собирались говорить.

— Многое изменилось с тех пор, как мы расстались, брат, — Тифон осмелился начать разговор со своим лордом неформально, прекрасно зная, что это вызовет воспоминания об их совместном прошлом. — Я говорю с тобой откровенно и честно: когда Магистр войны объявил о своем восстании, я не был уверен в том, какой путь мне следует избрать.

Он увидел, как Мортарион вопросительно поднял бровь, и прервал мысли примарха прежде, чем тот облёк их в слова:

— Я имею в виду мой собственный путь, — Тифон ударил кулаком по грудной пластине, над местом, где у него находилось сердце. — Я откололся от легиона, потому что мне нужно было побыть одному для трезвости мыслей.