Погружение

Лекси делала новые расчеты, опять сопоставляла факты и складывала пазлы. Ее мозг работал не так, как у человека, у нее нет эмоций, она не может пожалеть или посочувствовать. Она программа и не более того.

Мирта решилась, она не могла так больше жить. Тив еще не вернулся и это к лучшему, пусть лучше я сделаю первый шаг. Она написала ему записку, постаралась все подробно объяснить, чтобы он не обижался на нее. Но… Мирта тяжело вздохнула, ей пора. Еще раз на всякий случай включила терминал и вбила пароль. Лекси подключилась и сразу выдала свой вердикт.

Совместимость с Тив 97 %.

— Я люблю его, — дрожащим голосом прошептала Мирта и зарыдала.

Волшебная пыльца

Если вы сможете найти путь без каких-то препятствий, он, вероятно, никуда не ведет.

Она как-то ужасно выла, будто по телевизору показывали фильм ужасов. Обнаженная женщина затряслась в агонии, сухие пальцы растопырились, пытаясь схватить пустоту, а глаза… Они просто провалились, словно на полу валялась мумия. Она еще минут пять хрипела, скребла ногтями по полу, а кот, привыкший к подобному зрелищу, просто довольно растянулся на диване, свесив пушистый хвост и прищурившись от яркого солнца, зажмурил глаза.

Пяточек, величиной не более ноготка на мизинце, сконцентрировал в себе несколько десятков тысяч нервных окончаний.

— Аааххх… — не то прошипела, не то сладостно прохрипела старуха.

Она с трудом разжала сухие пальцы, редкие ресницы задрожали, и пергаментная кожа век, чуть ли не трескаясь, открыла ее светлый взгляд. Ярко-голубые глаза не смотрелись на старческом лице. В них что-то сияло, такое далекое, такое спокойное и в то же время очень знакомое. Женщина потянула руку, чуть приподняла ее и посмотрела на свои пальцы. Они уже не дрожали, и грудь перестала трястись, сердце успокаивалось.

— Ах… — уже спокойней выдохнула она и как-то странно улыбнулась.

Нервы. Они управляют телом, через них проходят сигналы. Мы чувствуем, когда тепло и как нам поставить ногу, если бежим. Нервы — это коммуникации между мозгом и его частями. Что происходит с телом, если нарушить порой столь тонкую нить? Иногда ничего страшного, просто потеряем чувствительность, а иногда мышцы перестают подчиняться, поскольку не получают приказа, и тогда все…

Мичил вместе с Норрисом работал над проектом по восстановлению слуха у глухих. Проект не новый, ему уже несколько десятков лет. В ушную улитку вводился тончайший электрод с множеством микросенсоров, которые, получая сигнал из чипа, вшитого за ухом, возбуждали волоски, а те создавали нервные импульсы и передавали их уже в мозг. Но у этого метода было слепое пятно. Сам по себе чип ничего не делал, если на него не воздействовал слуховой аппарат, что крепился к уху.

Мичил хотел упростить метод, избавиться от чипа и заставить волоски работать в привычном режиме. Ему удалось создать волокно, которое при определенных условиях начинало выращивать искусственные нервы. Метод стар, но его нервы соединялись с уже существующими клетками, строили свои мостики и, удлиняясь, начинали пропускать сигналы.

«Гроздь Мичила», так ее прозвали. Это тоненькая нить, тоньше волоса, на ней через каждый миллиметр крепился сенсор, что при облучении начинал строить клетки нервов. Сама «Гроздь Мичила» вшивалась одним концом к существующему нервному каналу, а другим уходила в то место, где связь с нервами была потеряна. У этого метода был большой минус. Нервные клетки росли только вдоль нити. Однако первый лабораторные испытания были успешны.

Кандас пострадал на работе. Сильный порыв ветра обрушил башенный кран, произошел разрыв нервного канала между 11 и 12 позвонком, и теперь он не чувствовал ног. Хирурги рискнули, а Кандасу ничего другого не оставалось, как просто надеяться.

Десятки нитей «Грозди Мичила» протянулись вдоль керамического позвонка, они соединили разрыв, и все стали ждать чуда. Прошло более месяца, прежде чем Кандас ощутил прикосновение руки доктора к его ноге, а уже через шесть месяцев он смог самостоятельно сделать первый шаг. Но это было только начало.

Первые нити были непрочными, им необходимо было постоянно облучаться, чтобы искусственные клетки оставались в живом виде. Но даже если все шло хорошо, года через два вновь выращенные клетки разрушались, и надо было начинать все с начала.

— Макси, хватит лежать! Ну же, лежебока, вставай.

Женщина, что лежала на полу, потянулась, с ее лица не сходила блаженная улыбка. Кот вытянул в ее сторону свою лохматую мордочку, прищурился и опять закрыл глаза.

— Вот лентяй, сколько можно спать? Вставай, пойдем погуляем.

Тонкая старческая рука легла на живот, погладила его, сухие морщины собрались вокруг ее впалого пупка. Ах… Тихо выдохнула женщина и, собравшись с силами, села.

— Как это приятно, незабываемо, — зачем-то сказала она своему коту, а тот даже лапой не дернул. — Макс, это удивительно, ты понимаешь меня? — но он продолжал спать, не обращая внимания на свою хозяйку.