Погружение

Когда уже я отчаялся дождаться, кого бы то ни было, и хотел выдвигаться вслед за полком, на фоне белого снега, явно проступили быстро перемещающиеся темные пятна. Для человека их скорость была нереальной, тем более я был на том месте, откуда они появились — там сугробы доходили до колена. Напрягая зрение, наконец, смог понять что это просто лыжники, без всякой опаски бегущие через поле, прямо на мою позицию. Пытаюсь поймать кого-то из них в прицел — бесполезное занятие, надо стрелять так. Навскидку.

Словно в ответ на мои мысли, ночь расцветает яркими красками энергий, вот что имел в виду Дух, говоря, чтобы я не заморачивался насчет темноты. Быстро пересчитываю цели — пара десятков. Многовато. Навожусь на последнего фашиста, и расслабив кисть руки, плавно нажимаю на спуск. Сухой треск моего выстрела практически сливается еще с двумя, и три белые фигурки падают в снег. Остальные, не реагируя на смерть товарищей, ускоряясь, стремятся докатиться до спасительного для них леса. Знают гады, что на открытом месте не выжить. Вразнобой бьют наши винтовки, и, что удивительно, я пока не заметил ни одного промаха. Мне мое зрение дает огромный бонус, но как стреляют бойцы? В еле освещающем поляну свете луны? Невероятно… Хотя чему я удивляюсь, если человек с детства живет в тайге, где и днем темно, он уже так натренировался… не даром же про таежных охотников говорят, — «бьют белку в глаз». Ну а чемпион, он и есть чемпион, я сам занимался подобным спортом, знаю, как там люди тренируются. Проходит меньше минуты, и я рассматриваю неподвижно раскиданные фигурки, констатируя для себя — «Задание выполнено».

Собравшись вместе мы решили снять по паре лыж с немецких трупов, и заодно посмотреть документы, не особо нужно конечно… так, любопытства ради. Осторожно, прикрывая друг друга, на случай если остались недобитки, мы осуществили задуманное. В аусвайсах ничего неожиданного не было, кроме даты выдачи, к счастью бойцы на это внимания не обратили. А было на что, — документы были датированы весной сорок второго года.

Луна, отражаясь от сверкающего снежного наста, висела прямо передо мной, словно мячик перед котенком. Бег не задался с самого начала, лыжи были не совсем такими, к каким я привык, они больше походили на дедовские охотничьи снегоступы. Поэтому называть наше, точнее мое, продвижение вперед, лыжным бегом, — было бы очень неправильно. Но все-таки мы двигались раза в два быстрее, чем пешком. Хотелось скорее догнать своих, но долгая задержка в засаде оттягивала этот момент на неопределенный срок. Взглянув на часы, позаимствованные у одного из застреленных нами фашистов, прикинул, что бежать нам еще минимум до рассвета, это если скорость не упадет и не случится ничего непредвиденного. Впереди, выбирая наиболее удобный путь, двигался маленький якут, он то и дело останавливался и подолгу стоял, то ли поджидая нас, то ли к чему-то прислушиваясь. По всей видимости, для него такой вид передвижения был не в новинку, как и носатому, постоянно наступающему мне на пятки.

Мороз снова крепчал, капюшон маскхалата уже весь оброс инеем, наверное, со стороны я был похож на Деда Мороза, жаль только Снегурочка моя далеко. И когда, по моим расчетам, мы уже должны были догнать уходящий полк, в паре километров впереди загрохотали разрывы, так, что сереющее небо окрасилось ярко оранжевым заревом. Ничего не говоря, мы еще больше налегли на бег, стремясь скорее оказаться среди своих товарищей, вероятно встретивших противника. В том, что этим самым противником были именно те, кого мы искали, сомневаться не приходилось, судя по мощности огня артиллерии, которой ни у кого, кроме этих дивизий, здесь просто не могло быть.

Внезапно маленький якут остановился, и подняв вверх руку, стал быстро пятится назад. Мы с носатым, следуя безмолвным указаниям товарища, схоронились между двух близко растущих деревьев и приготовив оружие, стали ждать, всматриваясь в медленно светлеющее, вместе с долгим зимним рассветом, поле. Ваня бесшумно улегся рядом, и на хорошем русском вполголоса проговорил, — Впереди немцы, сейчас появятся из-за сопки, и еще вон оттуда — показал он рукой куда-то вправо. — Много их? — спрашивает носатый. — Не знаю, но шумят сильно.

Вот как можно на фоне грохочущего боя что-то услышать? А он продолжил — может пятьдесят, может сто. Со спины зайти хотят. Да… Перспектива вырисовывается… — Что делать будем командир? — снова подает голос носатый. — Пока ждем, пусть выйдут на открытое пространство, а там как с лыжниками. — Вариантов у нас не много, если мы хотим пробиться к своим, нужно уничтожить стоящих между нами фрицев.

— Логично. — Якут привстал и глубоко вдохнул в себя воздух, словно принюхиваясь. — Расползаемся? — молча киваю, вопрос риторический.