Погружение

Оксана все же решила отдать фотографии. Она достала из сумки пачку старых снимков и положила их на стол.

— Я их нашла среди открыток. Они ваши, — и, улыбнувшись, добавила, — а вы были красивой.

На душе сразу стало легко, будто избавилась от ноши.

Полная женщина взяла снимки, на лице промелькнули ноты брезгливости, но они тут же сменились безразличием.

— Было дело, — сказала мама Антона и, сев на стул, который заскрипел под ее весом, продолжила. — Дура была, сверкала голой задницей словно кобылица, а оно-то во как получилось, — и провела рукой по своему брюху.

Оксана всегда считала, что у человека либо животик, либо живот. Последняя стадия — брюхо. Именно третье и было у мамы Антона. Она помолчала, а после, как ни в чем не бывало, стала рассказывать про свою молодость. Как любила и была любима, как мечтала, танцевала до упаду, а после голышом купалась.

— Ладно, это уже не важно. Хочешь чайку?

Оксана отрицательно закачала головой и, поблагодарив за обед, пошла проверять, что там успел выучить Антон.

— Мне снится прошлое. В виденьях полусонных встает забытый мир и дней, и слов, и лиц. Есть много светлых дум, погибших, погребенных…

— Это тебе что, молитва? — возмутилась Оксана, услышав его заунывную речь. — Читай строками, это же стихи. И интонация. Так легче запомнить. Давай, начинаем.

Антон все же выучил стихотворение, за это время Оксана решила примеры по алгебре и взялась за физику.

— Ладно, пыхти дальше сам, я пошла. И, кстати, у тебя хорошо получается, — от этих слов Антон зачесал в затылке, мол, ерунда, могу и лучше.

Она пришла к себе домой. Через час пришла Юля, и они вместе убежали к Кире. Вернувшись домой, она вспомнила про коробку, что все так же стояла в углу комнаты. Оксана разобрала ее, поставила на полку для чтения книжки, к ним она вернется чуть позже. Открытки положила в тумбочку, Сазонова собирает их, после отнесет. Взяла первую книжку и, открыв ее, стала читать.

Глаза пробежали несколько страниц.

— Социализм…

Люди строили утопию, забыв про человеческий характер, хотели все усреднить и тем самым добиться прогресса. Даже сейчас везде присутствует усреднение. Законы для большинства, товары для большинства, даже медицина для большинства. Если выпадаешь из общего списка, то ты либо аппозиция, либо больной.

— Что делать?

Спросила себя Оксана и стала листать книгу. Что-то промелькнуло, она еще раз перелистала страницы. Небольшая черно-белая фотография. Оксана взяла ее и поморщилась. Опять обнаженная теть Наташа, но в этот раз она была вульгарна. Да, именно вульгарная поза бросалась в глаза. Она сидела, согнув ноги в коленях и разведя их в стороны.

— Фи…

Дух романтизма, что был на прошлых снимках, сразу испарился. В душе заскребло, Оксана захлопнула книгу и быстро поставила ее на полку. Но ложась спасть, она вспомнила про него и еще раз украдкой, будто кто-то заметит, посмотрела его. И все же, он был ей противен, уже хотела разорвать, но не решилась.

— Макс, ты дома? — на следующий день, как только зашла домой, крикнула Оксана.

— Я ухожу, — сказал он, — съел мамины котлеты и посуду вымыл.

— Ты куда?

— Сегодня же среда.

— А…

Макс в среду и пятницу ходил в секцию бокса. Ему пару раз уже надавали, но он гордился синяком, словно медалью. «И чего это мальчишки вечно дерутся, бьют друг другу морды, что, по-другому никак нельзя?» — спрашивала себя Оксана, закрывая за ним дверь.

— Ладно.

Она подошла к полке, достала книгу и ту саму фотографию с теть Наташей. Теперь она уже не пугала ее своей откровенностью, а наоборот тянула к себе. Она минут десять молча сидела и рассматривала снимок. А после соскочила, закрыла дверь в комнату, быстро разделась догола и, как на снимке, села на пол.

Что-то в груди заскребло. Оксана представила, что вот тут, около окна, должен стоять фотограф. И опять это странное ощущение в паху. Она его испытывала целый день, стоило ей только вспомнить про фото. Это нежность, юность, игривость тела и в то же время вульгарность в желаниях.

Оксана тяжело задышала, стала задыхаться, упала спиной на пол и, смотря на потолок, постаралась успокоиться. В паху все напряглось, сухожилия тянулись, она так и не выпрямила ноги, и теперь коленки расходились все дальше и дальше. Боль смешалась с эйфорией, она такого никогда не испытывала.

— Он там, — тихо сказала девочка и посмотрела на окно.

Но фотографа не было, да это и не важно, она чувствовала его взгляд. Тело непроизвольно вздрогнуло, и руки скользнули от живота еще дальше.

— Ой…

Только и успела сказать Оксана, прогнувшись в спине.

— Это… это…

Она хотела еще что-то сказать, но глаза от удивления захлопали. Глубоко вздохнула, и пальчики, пробежав, остановились. Она улыбнулась, ладонь легла на живот. Уже ни о чем не думая, Оксана полетела в мир своих грез.

Через несколько минут ее тело затряслось, она сжалась, словно замерзла. А после тихо, даже робко, стала раскрываться. Девочка смотрела на потолок и чему-то улыбалась. Ее открытые глаза светились, а губы что-то шептали.