Погружение в бездну (Россия на исходе XX века)

Есть еще одна существенная грань ''гласности'' - обсуждение и оценка межнациональных отношений в исторической России и СССР. Горбачев с наигранной горестью вздыхает: ''Увы, в этих вопросах верх взяли предвзятость и нетерпимость, на них сделали политическую карьеру и рванулись к власти националисты, развернувшие атаку на саму идею Союза''.1

Итак, из признаний (вольных или невольных) генерального прораба ''перестройки'' следует, что ''гласность'', развернувшаяся в ''перестроечный'' период - это не просто свобода слова, дарованная прогрессивными правителями гражданам страны, а политика гласности, ведущая к пересмотру ленинского наследия, марксистской идеологии, к изменению общественного строя СССР и разрушению его территориального единства. Таков внутренний смысл горбачевской ''гласности''.2 Таковы цели, которые она преследовала. Их осуществление не могло состояться без усиленной обработки общественного сознания, без интенсивного, так сказать, ''промывания мозгов''. На это также была направлена политика гласности.

Историческая память - фундаментальная основа бытия народа. Чтобы заставить людей жить иначе, надо побудить их думать и мыслить по-другому. А для этого необходимо если не искоренить историческую память народа, то, уж во всяком случае, исказить ее. Глашатаи ''перестройки'' прекрасно это сознавали и потому начали поход именно против русской истории.

Все замышлялось ради резонного, казалось бы, поиска исторической правды, скрываемой в годы правления коммунистов. Настораживало только то, что в этот поиск пустилась самая разношерстная публика: политики, поэты, писатели,

-----------

1 Горбачев М.С. Жизнь и реформы. Кн.1. С.328.

2 К этому следует добавить еще одну деталь, подмеченную Р.Никсоном: ''Во внутренних делах Горбачев мастерски использовал гласность, чтобы изолировать своих политических противников и ослабить силу их власти'' (Никсон Р. На арене. . . С.365).

248

публицисты, журналисты и прочие непрофессиональные ''историки'', не обремененные историческими познаниями. Несмотря на отсутствие специальной научной подготовки, они давали самые смелые оценки прошлому, далекому и близкому, розыск ''белых пятен'' в отечественной истории, прежде всего в истории советского общества, стал едва ли не повальным увлечением. Газеты, журналы, радио, телевидение выявили такое количество этих ''пятен'', что от них зарябило в глазах и голова пошла кругом, а в обществе не сразу заметили, как отыскание ''белых пятен'' сменилось очернительством нашей истории. ''Поборники'' исторической ''правды'' вдруг обнаружили, что русский народ ленивый и консервативный, покорный и послушный властям, что историю России отличает ''тысячелетняя парадигма рабства'' (А.Н.Яковлев) и демократия у нас лишь только зарождается.

При этом никого не смущало, что отрицание демократических устоев в русской истории перечеркивает труд многих поколений отечественных и зарубежных историков, убедительно показавших наличие у нас в давние времена общинно-вечевых институтов, лежавших некогда в основе общественной жизни. Как-то выпала из поля зрения толкователей истории России и приверженность русского народа к вековым общинным традициям, связь народной стихии с демократическим общинным началом, которое, по замечательному выражению Ю.Ф. Самарина, представляет собой ''грунт всей Русской истории про

--------

1 Цамутали А.Н. 1) Очерки демократического направления в русской историографии 60-70-х годов XIX в. Л.,1971; 2) Борьба течений в русской историографии во второй половине XIX века. Л.,1977; Шуша-рин В.П. Современная буржуазная историография Древней Руси. М., 1964. - Обоснованность такого рода представлений у нас не вызывает никаких сомнений (см.: Ф р о я н о в И.Я. 1) Киевская Русь: Очерки социально-политической истории. Л.,1980; 2) Мятежный Новгород: Очерки истории государственности, социальной и политической борьбы конца IX-начала XIII столетия. СПб.,1992; 3) Древняя Русь: Опыт исследования истории социальной и политической борьбы. М.; СПб., 1995).

249

шедшей, настоящей и будущей''. Позабыли также о мощной волне демократических свобод, поднятой Февральской революцией. ''Россия сейчас самая свободная, самая передовая страна в мире'', - говорил в апреле 1917 года ни кто иной, как В.И.Ленин. Однако любому мало-мальски грамотному исторически человеку ясно, что эти свободы не могли появиться на пустом месте, возникнуть без предварительной исторической практики и выучки.3 Они, по иронии судьбы, обеспечили ''максимум легальности'' в борьбе за власть большевикам, т.е. в конечном счете способствовали победе Октябрьской революции.