Погружение в музыку, или Тайны гениев-2

Вот тогда (может быть) мы придем к какому-то начальному пониманию Космоса Мусоргского.

Рассказывать сейчас о его невероятно тяжелой жизни, о его болезнях (где одна привела к другой) я не в состоянии.

Каждый раз я обещаю себе написать книгу о «Картинках». И каждый раз чувствую, что мне недостает знаний в области физики, медицины, психологии. Ибо каждая часть, будь то

«Балет невылупившихся птенцов»,

или «Катакомбы»,

или «Гном»,

или «С мертвыми на мертвом языке»,

по отдельности и тем более вместе рождают ТАКОЙ ОКЕАН АССОЦИАЦИЙ И РАЗМЫШЛЕНИЙ, что мне просто хочется верить в рождение личности, способной, изучив «Картинки с выставки» Мусоргского, вывести ФОРМУЛУ БЫТИЯ на уровне ЖИЗНИ И СМЕРТИ, МАКРО– И МИКРОКОСМА.

Мне кажется, что нужно было бы создать лабораторию, где стали бы сотрудничать психологи и музыканты, физики и историки, математики и философы.

Даже сексопатологи должны были бы участвовать в исследованиях.

Почему?

Да потому что «Балет невылупившихся птенцов» – это не шутка, а знак из классического психоанализа.

Да потому что «Быдло» – это знак невыносимости и возможной трагической развязки.

А «Гном» – это описание первой болезни Мусоргского.

А «Римская гробница», следующая сразу за болтающими кумушками Лиможского рынка во Франции, – это провал в бездну, трагедия цивилизации.

Да потому что «Прогулка», постоянно сопровождающая нас по «Картинкам», вдруг исчезает. И не возвращается.

Для того чтобы ответить на вопрос, почему не возвращается «Прогулка», придется начинать с Шута в трагедии Шекспира «Король Лир», где один из ярчайших персонажей вдруг исчезает из дальнейшего действия и больше не появляется. Здесь для меня все проще.

После того как король Лир отдал свое королевство двум старшим дочерям, лишив себя и свою подлинно человечную младшую дочь всего, Шут уже не нужен. Им стал король – сам король Лир.

Вот и «Прогулка» тоже становится не нужна после того, как мы побывали в «Царстве мертвых».

Почему?

Не смею делать скороспелых выводов.

Знаю только, что для того, чтобы пытаться рассуждать на эти темы, нужно очень внимательно слушать цикл Мусоргского «Песни и пляски смерти».

Нужно вслушиваться в сцену смерти Бориса в «Борисе Годунове».

Наконец, «Ночь на Лысой горе».

Почему Мусоргского взволновал сюжет шабаша ведьм? И что за плач звучит в музыке после окончания шабаша?

Видите, что я делаю?

Не отвечаю на вопросы, а наоборот, нагромождаю их один на другой.

Прошу тех, в ком работает мысль: послушайте всю эту музыку. Быть может, вы сможете ответить хотя бы частично на вопросы.

Мусоргский – один из самых великих СТИХИЙНЫХ ПСИХОЛОГОВ И ФИЛОСОФОВ В ИСТОРИИ ВСЕЙ МИРОВОЙ КУЛЬТУРЫ.

К тому же давно и хорошо известно, что важнее прежде всего не ответить на вопрос, а правильно его поставить.

Даже белая горячка, от которой умер Мусоргский, вызывает массу вопросов.

Помогала ли Мусоргскому, его способности выходить за рамки обыденности его нечеловеческая алкогольная зависимость? Если это отрицать, то невозможно понять, как Мусоргский, большую часть жизни находившийся в состоянии запоя, сумел зашифровать в своей музыке столько всего, что и тысячи трезвых исследователей во всем мире не могут на уровне этой музыки раскодировать шифры.

И, в лучшем случае, обходятся утверждениями, что Мусоргский – интересный самородок, открывший новые пути в музыке.

В музыке ли только?

Модуляция 7 «Могучая кучка»

Пять русских музыкантов совершенно различного уровня дарования объединились в группу, которую критик Стасов назвал «маленькой, но уже могучей кучкой русских музыкантов».

Это определение так и существует как клише на протяжении многих поколений.

Ничего страшного в этом нет.

Называет же весь мир сонату «Как бы фантазия» Бетховена «Сонатой лунного света», а по-русски еще лучше – «Лунная соната».

Хотя справедливости ради следует сказать, что и то и другое – несправедливо.

Не может сверхгений Мусоргский соседствовать и работать в одной «кучке» с композитором весьма среднего дарования – Цезарем Кюи. Не удалось харизматическому, невероятно музыкально одаренному, но, по сути, не сумевшему реализоваться из-за жесточайших мучительных депрессий Милию Балакиреву научить музыкально «неграмотного» Мусоргского писать «по-настоящему».

Не получил Мусоргский ни одной положительной газетной рецензии на свою музыку от «кучкиста» и главного музыкального критика России генерала фортификации Кюи.

Не сумели «кучкисты» убедить великого ученого-химика Бородина в том, что музыка важнее, чем химия. И мне как музыканту обидно.

То, что открыл в химии Бородин, мог бы, пусть позже, сделать другой ученый. Ибо прогресс науки неостановим.

А вот гениального композитора Бородина НИКТО И НИКОГДА НЕ ЗАМЕНИТ.

Не удалось Балакиреву убедить Римского-Корсакова не идти преподавать в консерваторию.

Ибо, согласно Милию Алексеевичу, – консерватория как система обучения чужда русскому духу.

А вообще замечательно, что в России XIX века было такое талантливое созвездие композиторов.

Без каждого из них мировая культура была бы намного беднее. Правда, «Кучки» не получилось. Ну и слава богу!