Погружение в отражение

Действительно, НПО «Аврора» – крупное предприятие, флагман ленинградской промышленности, наряду с такими гигантами, как «Кировский завод». Там хорошие зарплаты, своя прекрасная медсанчасть, санаторий, дом отдыха, великолепный дворец культуры, на сцене которого выступают столичные театры. Ирине один раз посчастливилось достать билеты на «Тиля» с Караченцовым в главной роли, и она до сих пор, хоть прошло порядочно лет, помнила чувство радости от этого спектакля. В общем, престижное место работы, и берут только лучших из лучших. Ну и блатных, разумеется, но в оборонке надо реально вкалывать и давать результат, поэтому процент «своих» там не зашкаливает, наоборот, не преодолевает некоего порога, за которым начинается снижение общего уровня работоспособности. Сыночек или подтягивается до коллектива, или его терпят как необходимый балласт. В общем, нет там недостатка в грамотных специалистах. Почему же неготовность лодки к выходу в море разглядел своим единственным глазом только некомпетентный, не имеющий специального образования Еремеев? Инженеров все устраивало, а комсомольского работника – нет? С чего он вдруг завелся и принялся строчить докладные?

Ирина дошла до садика. Перейдя на работу в городской суд, она стала больше времени тратить на дорогу и забирала ребенка одной из последних мамаш. Сегодня она совсем задержалась, и воспитательница с недовольным лицом стояла во дворе, наблюдая, как Егорка вместе с девочкой, чья мама работала хирургом, в тоскливой безнадежности раз за разом скатываются с горки.

Ирина подхватила сына и изо всех сил прижала к себе.

По дороге домой Егор молчал, он любил иногда по пути поразмыслить, и Ирина тоже погрузилась в задумчивость.

Когда сотрудник начинает вдруг проявлять феерическую активность, вскрывать недостатки и взывать к справедливости, обычно за этими поисками смыслов скрывается один из двух мотивов. Первый: человек сошел с ума, либо второй: таким образом он сводит счеты с другим сотрудником. Например, другого повысили, а его нет, а человек считает, что должно быть наоборот, вот и старается, придирается к любой мелочи, а если враг работает безупречно, то его и подставить не грех, ибо нечего прикидываться самым умным.

Да, так бывает чаще всего. С другой стороны, чего не сделает советский человек по негласному приказу свыше, когда ему скажут волшебные слова «есть мнение» и «так надо»!

Из осторожных намеков Федора можно понять, что идея отправить лодку в поход родилась в умах высокого командования внезапно, а по плану лодка должна была еще мирно стоять в доке и ремонтироваться.

Но перед нападением враги не спросят, все ли у нас готово, поэтому отработать экстренную подготовку к выходу в море действительно необходимо. Командование дает отмашку, руководство НПО чует приятный аромат государственных наград за оперативное реагирование и перевыполнение плана и принимает решение выпустить лодку с недоделками, на вечное авось. Логика такая, что подводники захотят жить – справятся с любой проблемой. Всегда ведь справлялись, и сейчас все у них получится. Рядовые инженеры, возможно, пытались что-то вякнуть и возразить, но заклинания «наверху есть мнение», «решение принято в таких сферах» в сочетании с воздетыми к небу глазами и многозначительно поднятым пальцем обладают страшной силой. После них язык наглухо присыхает к зубам.

Предстоящий поход был приурочен к Дню ВЛКСМ, поэтому ничего удивительного, что Еремеев, как главный комсомолец объединения, активно участвовал в процессе и инженеры в кулуарах жаловались ему, что лодка к походу не готова. Он оказался единственным, кто осмелился бороться, имея боевой опыт, он знал, что в экстремальных условиях любая мелочь может погубить или спасти жизнь.

А может, руководящая грядка как-то насолила Алексею Ильичу, вот он и решил выжать из их промахов все, что возможно, как минимум зафиксировать их, чтобы в случае трагедии функционеры не открестились.

Одного только не учел – что прежде сам попадет под суд.

Ирина вспомнила, как давали показания директор НПО и секретарь парторганизации. Если чисто житейски, на интуитивном уровне, то она скорее поверила бы Еремееву, чем этим двоим.

После ужина Егор ушел к себе в комнату читать про Карлсона – пухлый синий томик дала секретарь суда всего на неделю, так что приходилось торопиться, а Ирина села в прихожей возле телефона и открыла свою записную книжку. О том, что она занимает телефон в то самое время, когда может звонить Кирилл, Ирина думала с некоторым фатализмом: и очень хорошо. Пусть не дозвонится, обидится и найдет утешение в объятиях северной красавицы, а ей не придется выбирать между карьерой и мужем.

Она набрала номер Наташи. В трубке отчетливо было слышно, как гулит Наташин ребенок, и вообще что-то прорывалось уютное, родное, настоящее. Они договорились, что Наташа через отца добудет телефон того психиатра, что свидетельствовал на процессе Кирилла, и даст ему Иринин номер. Если захочет, сам с ней свяжется, а нет, так и приставать нечего.

Телефон ожил минут через десять.