Погружение в Солнце

– Фэйгин очень переживал за вас. Уверена, он обрадуется, услышав, что вы пришли в себя, – добавила Мартин.

Джейкоб расслабился. Он почему-то тревожился за своего инопланетного приятеля.

– А теперь расскажите, что происходило после того, как я вырубился.

Милдред и Хелен переглянулись. Де Сильва пожала плечами.

– К нам прибыл очередной гость, – сказала она. – На сей раз это продолжалось довольно долго. Несколько часов солярианин просто мерцал на горизонте. Стадо тороидов осталось далеко позади, а со стадом и все его собратья. Впрочем, нам повезло, что существо решило у нас задержаться. Какое-то время нам было не до него, на корабле воцарилась суматоха из-за… как бы получше выразиться…

– Из-за устроенного мною представления, – вздохнул Джейкоб. – Кто-нибудь попытался установить контакт, пока существо там порхало?

Де Сильва покосилась на доктора Мартин, та едва заметно покачала головой.

– С нашей стороны не было почти никаких действий, – поспешно продолжила комендант. – И вдруг где-то в районе двух пополудни существо исчезло. А чуть позже вернулось в… «режиме угрозы».

Джейкоб терпеливо ждал, пока дамы в очередной раз переглянутся. Но тут его неожиданно осенило.

– Скажите, а вы на все сто процентов уверены, что это одни и те же Призраки? Может, «обычный режим» и «режим угрозы» – на самом деле существа двух разных видов?

Мартин казалась озадаченной.

– А ведь это могло бы объяснить… – Она умолкла на полуслове.

– Кстати, мы больше не зовем их Призраками, – сказала Хелен. – Буббакуб утверждает, что им это не нравится.

Джейкоб ощутил раздражение, но подавил это чувство еще до того, как хотя бы одна из собеседниц успела что-либо заметить. Время шло, а ничего полезного из разговора он так и не узнал!

– И что же произошло, когда солярианин явился в режиме угрозы?

Де Сильва нахмурилась.

– Буббакуб вступил с ним в беседу. А потом разозлился и прогнал.

– Как это прогнал?

– Сначала он пытался урезонить солярианина. Цитировал ему свод законов о правах клиентов и патронов. Даже сулил выгодную торговлю. Но существо продолжало угрожать. Заявило, что при помощи паранормальных способностей пошлет на Землю сигнал и вызовет какую-то неведомую катастрофу. Наконец Буббакуб не выдержал и потребовал, чтобы существо убиралось восвояси. Он велел всем пассажирам и экипажу лечь, а потом достал ту глыбу из металла и хрусталя, вокруг которой развел такую секретность, сказал, чтобы все зажмурились, а затем произнес какое-то заклинание и запустил свой адский агрегат.

– И что дальше?

Хелен пожала плечами.

– Одним Прародителям известно, Джейкоб. Ослепительная вспышка, у всех заложило уши… а когда через секунду мы открыли глаза, солярианин испарился! И это еще не всё! Мы вернулись в тот район, где, как нам казалось, оставалось стадо тороидов. Оно тоже исчезло. Ни одной живой души на многие мили!

– Что, совсем никого? – Он представил себе прекрасные тороиды и их сверкающих разноцветных пастухов.

– Совсем, – подтвердила Мартин. – Всех распугали. Буббакуб заверил нас, что ни одно существо не пострадало.

Джейкоб оцепенел.

– Что ж, во всяком случае, теперь у нас есть средство защиты, – произнес он наконец. – Мы сможем торговаться с солярианами с позиций силы.

Де Сильва грустно покачала головой.

– По словам Буббакуба, никаких переговоров быть не может. Они – зло, Джейкоб. Теперь они убьют нас, если у них появится такая возможность.

– Но…

– А на Буббакуба можно больше не рассчитывать. Он пригрозил солярианам, что в случае их нападения на Землю их ждет расплата. Но в остальном он нам не помощник. Реликвия летани возвращается на Пилу. – Она опустила взгляд. Голос звучал хрипло: – Проекту «Погружение в Солнце» конец.

Часть VI

Мерилом [душевного] здоровья выступает гибкость [а не сравнение с некой «нормой»], способность учиться на собственном опыте… прислушиваться к разумным доводам… обращение к сфере эмоций… и в особенности умение вовремя остановиться. Суть заболевания заключается в том, что поведение «замораживается» на уровне неизменяемости и ненасытности.

Лоуренс Кьюби[30]

17 Тень

Верстак был пуст, инструменты не валялись в привычном беспорядке, а висели на стене в неуютном забвении, каждый на своем крючке. Чистенькие и аккуратные. Испещренная ямками и бороздками столешница сверкала после недавней полировки.