Пой, даже если не знаешь слов

– Я не понимаю? Почему же? Потому что я необразованна? Потому что я дикарь, который не в состоянии понимать так, как понимает белый человек? Я все отлично понимаю. А теперь вон отсюда! Уходи, пока я не позвала охрану.

Она мрачно уставилась на меня. Я не повернулась и не убежала, и Фумла шагнула к двери кабака.

– Ладно, позову охранников, и ты объяснишь, что ты здесь делаешь и зачем задаешь вопросы.

Все говорило мне – беги. И я побежала – но не от опасности. Я побежала прямо на нее.

55 Робин

3 октября 1977 года

Соуэто, Йоханнесбург, Южная Африка

Я оказалась у двери через несколько ударов сердца после того, как дверь с грохотом захлопнулась. Я взялась за ручку, хотя была уверена, что Фумла заперла дверь изнутри, оставив меня на улице. Но дверь открылась безо всякого сопротивления, и я едва не упала от неожиданности. Восстановив равновесие, я бросилась по коридору за Фумлой, которая была уже в дальнем его конце. Из боковой двери вдруг вышла официантка с подносом и едва сумела увернуться от столкновения.

– Извините!

Убедившись, что стаканы и бутылки устояли на подносе, а не разлетелись с дребезгом по всему полу, я заторопилась дальше – только, чтобы увидеть, как Фумла исчезает. Догнать ее в безопасности пустого коридора не удалось, она открыла дверь в главный зал, полный людей. Ничего не оставалось, как последовать за ней.

Хорошо было бы, конечно, проскользнуть туда невидимкой, вжаться в стену, но надеяться, что на меня никто не обратит внимания, было глупо. Здешние посетители наверняка много чего повидали в жизни, но появление десятилетней белой девочки в нелегальном шалмане для черных сродни визиту инопланетянина.

Сидевший ближе всех к двери молодой мужчина удивленно взглянул на меня, и глаза его тотчас расширились, а рот приоткрылся. Двое мужчин постарше за соседним столом выразили свое удивление куда громче – изумленными криками, привлекшими внимание всей прочей компании. Сегодня в заведении было посвободнее, чем в тот день, когда сюда приходила Бьюти, зал был полон едва ли на четверть, и вскоре все посетители гурьбой собрались вокруг меня.

Кое-кто тянул шею, другие проталкивались вперед, чтобы получше рассмотреть меня. Крутившаяся на проигрывателе пластинка внезапно остановилась, напев свирели стих, игла заскрежетала – это один из официантов резко оборвал музыку. Со всех сторон неслось враждебное бормотание, но его почти заглушало мое ставшее вдруг оглушительным дыхание.

– Видите! – крикнул кто-то из сумрака. – Я же говорил, что пару недель назад видел здесь белого ребенка, а все гоготали, что я ужрался до беспамятства. А вот она! Вот белый ребенок!

Фумла, не обращая внимания на крики, высматривала кого-то в зале. Я знала, кого она ищет. Как же хорошо, что Кинг Джордж выманил Лихорадку отсюда.

– Фумла, прошу тебя! Пожалуйста, выслушай меня, я объясню.

В зале стало тихо, все глаза были устремлены на нас.

Фумла разразилась потоком сердитых слов на коса, которых я не поняла, уж слишком быстро она говорила. В толпе снова заворчали. В зале было не продохнуть от табачного дыма, он незаметно прокрался в меня и застрял в горле. Мне и так было страшно в комнате, полной черных, а от удушающего дымного тумана я и вовсе распсиховалась. Я неловко переступила с ноги на ногу, takkies приклеились к чему-то липкому на полу.

В зале было жарко, явно не для джинсов и кофты, но я понимала, что нельзя замечать все эти мелочи; если я хочу хотя бы попытаться донести свои чувства до Фумлы, то должна сосредоточиться на словах. Но, прежде чем я снова взмолилась, у меня над головой грянуло:

– Что здесь происходит?

Я обернулась. Надо мной нависала огромная женщина в тюрбане, одна рука упирается в широченное бедро, на лице недоверие пополам с изумлением.

– Мама Жирняга, – выдавила я.

Женщина моргнула от удивления, ее блестящие губы искривились в улыбке.

– Ну, моя дорогая, похоже, я в невыгодном положении в своем собственном кабаке. У меня тут такая неожиданная гостья, знает, кто я такая, а ведь мы не были официально представлены друг другу. – Женщина подалась ко мне, колыхнувшись всей своей массой, протянула руку, и с десяток браслетов звякнули на запястье. – Ну что же, давай сделаем это как подобает. Я Мама Жирняга, Королева шалмана в этом в высшей степени изысканном обществе. А ты, моя милая, кто?

– Я Робин. Робин Конрад. Рада знакомству, ваше величество.

Я пожала протянутую руку и только потом вспомнила, что перед особой королевской крови надо сделать реверанс. Отпустив руку Мамы Жирняги, я низко присела и склонила голову. В толпе захихикали.

Мама Жирняга рассмеялась, и валики под ее подбородком затряслись.

– “Ваше величество”, слышали? Это дитя знает, как вести себя в присутствии особ королевской крови.

Снова раздались смешки, но я к ним не присоединилась, потому что не поняла шутки.

– А теперь объясни, что белый ребенок делает в моем королевстве?

– Я пришла поговорить с Фумлой, Королева Жирняга.

Женщина перевела взгляд с меня на Фумлу и нахмурилась.