Пой, Менестрель!

В черном — стражи Магистра, в алом — люди короля. «Правда, под алым может таиться и черное. Беда, если юный паж окажется соглядатаем Магистра», — размышлял Рыжий Плут, поспешая за мальчишкой.

Холодные плиты пола жгли ноги. Каменные своды нависали над головой, стены коридоров, казалось, готовы были сомкнуться и раздавить. Обитатели замка — от латников в воротах до знатных лордов — смотрели угрюмо и неприветливо. Порой доносились взрывы смеха, но даже и смех звучал невесело — так люди смеются не оттого, что им хорошо, а оттого, что другим плохо. Плут незаметно отер пот со лба. Ему уже начало мерещиться, будто из каменного лабиринта нет выхода, когда паж отворил двери в сад. Плут перевел дыхание.

У белой стены, среди пурпура осенних цветов, под пламенеющими кленами сидела королева в окружении свиты. Ее величество совсем недавно получила позволение выходить в сад — по настоянию королевского лекаря. Артур, однако, позаботился о том, чтобы ее повсюду сопровождали придворные дамы. Издалека они казались яркими луговыми бабочками на зеленом склоне. Пестрели одеяния: желтые, голубые, розовые, лиловые. Нежные личики, любопытные взгляды… «А ведь половина из них — доносчицы», — подумал Плут.

Паж опустился на колени перед девушкой в бордовом одеянии:

— Гонец от его величества.

Дамы склонили друг к другу головы, заработали язычками. Плут встретился взглядом с королевой. Мгновение ясные серые глаза изучали его. Затем тень улыбки скользнула по лицу ее величества. Плут подал письмо. Аннабел сломала печать. Плут с тревогой наблюдал за тем, как она разворачивает свиток. Вдруг не совладает с изумлением, выдаст их обоих — жестом, взглядом, возгласом?

Недаром Аннабел родилась королевской дочерью. Недаром двадцать поколений ее предков властвовали в этой стране. Лицо ее не изменилось, лист пергамента не задрожал в руках. Лишь раз повернула она голову — к леди Амелии, пытавшейся украдкой заглянуть в письмо через плечо королевы. Бросила негромко, без гнева, словно отгоняя назойливую муху:

— Вы загораживаете мне свет.

Леди Амелия отошла и больше подступить не решилась. Дочитав, королева свернула письмо и обратилась к Рыжему Плуту:

— Поручал ли мой супруг дождаться ответа?

— Если ваше величество соблаговолит ответить.

— Я напишу.

Королева поднялась и, сделав посланцу знак следовать за ней, без излишней поспешности направилась в башню. Двенадцать придворных дам, шурша длинными подолами по осенним листьям, потянулись следом. Только леди Амелия попыталась ускользнуть.

— Разве я позволила вам удалиться? — спросила Аннабел.

Леди Амелия принужденно поклонилась и осталась при госпоже. Королева вошла в свои покои, повелела леди Амелии развлечь ее музыкой, подсела к столу и взяла в руки перо. Леди Амелия, отступив в угол к арфе, уже не могла слышать разговор королевы с гонцом.

Рыжий Плут с беспокойством поглядывал на Аннабел, опасаясь женской многоречивости. Ему не терпелось выбраться из замка. Аннабел, черкнув несколько строк, растопила воск и запечатала письмо. Подавая его Плуту, снова чуть улыбнулась:

— Вы прекрасно исполнили поручение. Благодарю.

Протянула бархатный кошель. Плут с удовольствием взвесил его на ладони. Затем Аннабел вынула из резного ларца янтарный браслет:

— Передайте пославшему вас.

Рыжий Плут с молчаливым поклоном принял украшение.

— Скажите моему супругу: я с нетерпением жду встречи.

Уходя, Плут оглянулся. Леди Амелия сидела бледная, с искривившимися от злобы губами. Королева шагнула к очагу и бросила письмо Стрелка в огонь.

Подобное благоразумие восхитило Плута.

* * *

Лесные ароматы пьянят. Если целый год вдыхать вонь гнилой соломы, ржавчины, грязных тел, а потом окунуться в запахи мокрой земли, прелых листьев, травы, сосен — как не захмелеть?

Если целый год пить тухлую, отдающую плесенью воду, а потом сделать глоток воды из лесного ручья — ароматной, сладкой и крепкой, словно вино, — как не захмелеть?

Если целый год изо дня в день слышать шаги часовых, стоны и ругань узников, шорох капель, срывающихся с влажных стен, а потом внимать шуму ветра в кронах деревьев, позвякиванию уздечек, перестуку копыт, голосам друзей — как не захмелеть?

Как не захмелеть, оказавшись дома, в тепле, у очага?

Менестрель вытянулся на кровати, провел рукой по льняной простыне. Усмехнулся:

— Даже не верится.

На щиколотках и запястьях его остались гнойные раны от кандалов. Гильда смочила полотно отваром из целебных трав, наложила повязки, затем напоила певца крепким бульоном.

Через мгновение Менестрель спал. Стрелок обратился к Оружейнику, стоявшему подле кровати:

— Не хотелось привозить его сюда, подвергать всех риску. Думал, укроемся в лесном храме.

— Какой лес? Какой храм? Ночевки в лесу его прикончат.

— Потому мы запутали следы и вернулись сюда. Ему нужен хороший уход, сытная еда, тепло, — Стрелок помолчал. — Да… Отведал королевского гостеприимства.