Пояс из леопарда. Тройка мечей

Выставив перед собой плечо, Урук понемногу двигался вперёд, напоминая человека, пробивающегося сквозь густую вязкую глину. Каждый его шаг был очень короток и давался ему с огромным напряжением, но он делал его. Перехватив меч в правую руку, я левой уцепился за стену, шероховатую от густо покрывавших её букв, оторвался от спасительной каменной глыбы и подставил свою грудь мощному давлению. Меня зашатало, но на этот раз я устоял на ногах, только крепче уцепился пальцами за стену и сделал крошечный шажок вперёд, в точности так, как продвигался Урук. Он по правой стенке туннеля, я — по левой.

Пожалуй, его заклятый враг не учёл, что нас двое, и не сумел рассредоточить усилия так, чтобы препятствовать нам обоим. Шаг за шагом, ладонь за ладонью мы медленно продвигались к цели. Воротник моей кольчуги свободно раскачивался, я тяжело дышал, сосредоточив все силы на этом напряжённом, неимоверно трудном движении. Сердце моё учащённо билось, удары его отдавались в ушах, я задыхался, но шаги наши становились длиннее и уверенней.

И вдруг давление исчезло так же внезапно, как и началось, я от неожиданности упал на одно колено. Но Урук и здесь удержался на ногах. Держа топор перед собой, он сорвался с места и побежал, я — за ним, стараясь не отставать.

И вот перед нами открылось некое пространство, наполненное серовато–зелёным свечением, которое, как я знал, отмечает скопления Тёмной Силы. Сталагмитов здесь не было. Вместо них возвышались каменные изваяния, вселяющие ужас. Каждое изображало чудовище или человека, испытывающего такую невообразимую муку, от которой не в силах избавить даже само время. Я взглянул на них один раз и больше старался не смотреть, чтобы не поддаться страху. А Урук устремился прямо к центру зала.

Вероятно, это был храм. Но какому бы божеству здесь ни поклонялись, оно не вызывало у меня добрых ощущений. Изваяния образовывали круг, в центре которого находился невысокий кроваво–красный постамент, а на нём — человеческий череп, но только не натуральный, а из какого–то прозрачного кристаллического вещества.

Возле подножия постамента лежало человеческое тело — огромное, со спутанными волосами тело существа, которого я видел на поле боя, — Тарги! Широко раскрытые глаза его невидяще уставились вверх, тело безвольно обмякло, как у недавно умершего.

Я мельком взглянул на эту пустую теперь оболочку Тарги и снова перевёл взгляд на череп.

Он беспрестанно пульсировал. Яркие цвета сменяли друг друга, смотреть на них было больно, и вместе с тем я не мог оторвать глаз от волнующего чередования красок. В них таился какой–то особый, глубинный смысл, разгадав который, я мог бы стать величайшим из людей, избранным среди избранных, правителем надо всеми!..

Вдруг я увидел, что Урук перешагнул через тело своего врага и поднял топор. Урук… Что он хочет сделать? Он может разрушить, уничтожить ЭТО… Он — враг! Убить его! Убить!..

Только благодаря повреждённому запястью удар мой получился слабым, скользящим: Ледяное Жало едва задело кольчугу, покрывавшую плечо, но этого оказалось достаточным — топор изменил движение и вместо того, чтобы расколоть череп, звякнул о колонну.

Череп по–прежнему возвышался на постаменте, и только пляска света, исходившего от него, стала ещё интенсивней. Цвета чередовались в сумасшедшем ритме. Меч подрагивал в моей руке.

«Урук опасен! С ним надо покончить!»

Чей–то вкрадчивый голос, совершенно мне не знакомый, проник в моё сознание:

«Впусти меня, друг».

Вспышка острой боли, и вновь:

«Мы друзья, мы сможем покончить с ним вместе!..»

Топор Урука снова поднялся над черепом, а я никак не мог помешать ему, даже имея Ледяное Жало.

«Ударь снизу! — советовал мне вкрадчивый голос. — Когда он поднимет руки, ударь ниже подмышки, там сердце…»

«Йонан!»

Я схватился за голову. Вкрадчивый голос причинял мне мучительнейшую боль. Меч тяжело оттягивал руку, кончик его целился на основание постамента.

«Йонан!» — вновь услышал я другой голос и начал догадываться, что происходит.

«Ударь снизу!» — по–прежнему настаивал вкрадчивый голос.

Я поднял меч обеими руками над головой и обрушил его сверху вниз. Опускался он только под действием собственного веса, потому что сил у меня почти не оставалось. Ледяное Жало ударило прямо по своду черепа.

Боль вспыхнула у меня в мозгу с такой силой, что я отшвырнул меч, сжал голову обеими ладонями и мучительно застонал.

Я не видел, как Урук снова поднял топор, но услышал треск, одно из лезвий вонзилось в череп, разбивая его вдребезги, как будто это действительно был старый, трухлявый, костяной череп. Я сходил с ума от боли и грохота в ушах. Пытаясь избавиться от мучений, я рухнул лицом вниз на каменный пол, а свет, от которого болели глаза, вихрился вокруг, пеленая серо–зелёной мантией…