Пояс неверности

– Че ты с ней фа-фа разводишь? Я б на твоем месте...

– Ты уже был на моем месте, – мстительно напомнил Каракуль, отхлебывая пиво.

– Да я просто так к ней клеился.

– Ага, ага, – саркастически произнес Каракуль, мол, знаю я тебя, кобеля.

В свое время, застукав Кизила за приставаниями к Лии, предупредил:

– Не мне, так никому, понял? А будешь лезть к ней, яйца отрежу и Раджу скормлю. Говорят, это деликатес для зверей типа Раджа, внял?

Как-то и Сашко, только-только поступив на службу, вздумал кренделя выписывать вокруг нее. Однажды в охотничьем домике Алекса, расположенном среди дивной природы в горах, Сашко на глазах у всех подарил ей букетик лесных цветов. Что взбесило Каракуля, так это то, как с восторгом приняла Лия букет. Каракуль сделал внушение Сашко, подкрепив ударом в челюсть, после чего желание дарить цветочки у парня отпало. А он на следующий день поехал в цветочный магазин и купил пять разновидностей цветов, да каких! Массивных, в больших горшках – размером с ведро! Лия едва разместила их у себя. Решил так: пусть льет на цветочки воду и помнит о нем, каждую минуту помнит. Впрочем, жили они мирно с Кизилом и Сашко, которые не стали лезть на рожон из-за бабы. Правда, когда Каракуль бывал в духе, подтрунивали над ним, дескать, пора тебе оклад удвоить за охрану Лии. Действительно, при наездах в особняк большого числа людей он ходил за ней по пятам, не давая приблизиться ни одному мужчине.

Каракуль допил пиво, схватил куртку и кепку, вышел во двор, одеваясь на ходу. Дело шло к вечеру. Землю слегка запорошило снежком, ветер становился крепче. На юге ветры частые гости, промозглые, холодные, продувают насквозь. Еще неизвестно, что лучше: сорок градусов мороза или шквальный ветер. Сибиряк Каракуль предпочел бы мороз. Он выкатил иномарку из гаража, уже за воротами остановился, вернулся к дому и постучал в окно. Занавеска отодвинулась, выглянула Лия в домашнем халатике. А без косынки и фартука она красивей. Еще ему нравилось, когда распускала волосы, но в данный момент они небрежно сколоты заколкой. Тоже ничего, шея такая длинная, гладкая... Каракуль забыл, о чем хотел сказать.

– Чего тебе? – вывела его из задумчивости Лия.

– Ты это... запрись покрепче. В доме один Кизил, мало ли...

– Хорошо, – и задвинула занавеску.

Он достал сигарету, прикурил и побежал к машине.

Глава 3

Больница была окружена людьми, под кожаными куртками и плащами которых что-то выпирало. Наметанный глаз Каракуля определил: автоматы. Люди Алекса и Хачатура неспешно прохаживались по двору больницы, у всех входов и выходов. Лица их ничего не выражали, однако были серьезны и преисполнены чувства долга. Двое не пропускали в здание больницы пожилую женщину, та молила:

– У меня там сын после операции, я принесла ему поесть...

– Завтра приходи, мать, – равнодушно зевнул один.

– Поголодать полезно, – лениво бросил второй, – в особенности после операции.

А Каракуля пропустили, он ведь «свой», начальник охраны у Алекса. Правда, опростоволосился начальник, не уберег хозяина. Каракуль спросил, где найти Хачатура Кареновича, его направили в ординаторскую. Взбегая по лестнице, затем шагая по коридорам, заметил, как от него шарахались медработники, что Каракуля нисколько не трогало. Его мало кто знал, но сегодня здесь просто так не появлялись посетители, значит, он важная персона и лучше держаться подальше от лихого парня.

Хачатура Кареновича – армянина шестидесяти лет, тучного и важного, – нашел в кабинете главврача, где у дверей тоже стояла охрана. Хачатур озабоченно разговаривал с неизвестным, как сразу выяснилось, со следователем лет тридцати и приятной наружности. Он не выказывал своего отношения к происшествию, не заискивал перед Хачатуром, как заискивали все без исключения в этом городе, а был по-деловому строг и суров. Каракуль оперся спиной о стену, сунув руки в карманы куртки, ждал, когда они закончат. Оба лишь мельком взглянули на вошедшего телохранителя, следователь продолжил:

– Получается, вы совсем не в курсе его дел? Плохо.

– Пачэму? – Хачатур поднял брови. Говорил он с ярко выраженным акцентом, волнуясь, путал падежи и склонения, мужской род с женским. Детство провел в Грузии, затем жил в Дагестане и Армении, теперь же обосновался на берегу Черного моря. – Очень в курсе. Ми компаньоны, а у компаньонов курс адын.

– Угу, – насупился следователь. – Ну, тогда вы должны знать: может, ему угрожали раньше? По телефону звонили, письма подбрасывали с угрозами? Было такое?

– Такое? – переспросил Хачатур, почесывая залысину надо лбом. – Не било такое, дорогой. Не помню.

– Но ведь на пустом месте выстрела тоже не может быть. – Очевидно, следователь устал толочь воду в ступе, уж больно тоскливо смотрел на собеседника. – Из-за чего-то возникла вражда, как следствие этой вражды в Александра Юрьевича выстрелили, так?

– Правильно говоришь, – похвалил Хачатур. – Вот ти и найди, малчик...

– Меня зовут Артем Игоревич, – поставил на место Хачатура следователь.