Пояс неверности. Роман втроем

— Здравствуйте, — сказал он мне непосредственно в ухо, я вздрогнула, и — дурацкая сумка вновь выпала, но в этот раз все получилось значительно хуже. В груде содержимого выделялись огромные трикотажные трусы чебоксарской фабрики, белые в цветочек, несколько пар. Буквально утром того дня меня одарила трусами старейшая работница компании — корректор Нина Васильевна Чайникова, отказаться было невозможно. Сунула в сумку, намереваясь избавиться от монстров по пути домой.

— Носи, деточка, как раз тебе по размеру, — от всей души говорила Нина Васильевна, а теперь невозможные рейтузы лежали светлой грудкой на выставочном полу из щитового паркета.

— Прошу прощения, — проговорил Максим Максимович.

Я, сгорая от стыда, запихала огромные трусы обратно, молния отказалась закрываться, я рванула ее с какой-то страшной, по-видимому, силой, сломала ноготь. Очень глубоко сломала, под корень, даже ниже корня — если можно так выразиться.

— Перестаньте немедленно себя истязать, — возмутился Максим Максимович, — а то я сразу не понял, что это нижнее белье вы приберегаете для ролевых игр с переодеваниями. В Надежду Константиновну Крупскую…

Я рассмеялась, смеялась долго, никак не могла уже остановиться, он взял меня за горячую руку и вывел на улицу. Сентябрьский ветер гнал к ногам сухие листья и другой мусор, надсадно гудела сигнализация серебристого «форда» неподалеку.

— Поехали, — сказал он, запахнул мое красное пальто, и мы поехали.

Мы поехали, а через полгода он уже таскал Алешу на плечах, привозил невиданные ранее конструкторы «Лего» и всякое прочее. Еще через полгода, в следующем сентябре, мы поженились. К тому времени я уже работала руководителем всей рекламной службы, впервые занимала отдельный кабинет, распоряжалась кадрами, производила реструктуризацию отделов.

Свадьбы в классическом понимании не было, ни платья, ни изукрашенных лентами машин, ни почетных свидетелей, я была этим премного довольна, а всем происходящим — бесконечно удивлена. Уже и Максим Максимович надел на мой палец обручальное кольцо с двенадцатью бриллиантами, уже и подпись я поставила в амбарной тетради под руководством тетки с огромной указкой, а все как-то не верилось, что я — замужем за этим редким, блестящим человеком. Максим Максимович был неотразим в день свадьбы — классический смокинг, сияющие туфли, широкая улыбка — и все это мне?

Мать Максима Максимовича и его тетка наверняка сочли, что я слишком рада замужеству, — в ресторане невеста первым делом хлопнула два бокала шампанского, сняла узкий пиджак и пустилась отплясывать на танцпол. Свекровь иногда подходила и прикрывала мою грудь в майке на лямках своим шейным платком. Из приглашенных были еще компаньон Максима Максимовича с женой и моя подруга Эва, бывшая эстонка. Эва была прекрасна, как всегда, короткое платье сверкало серебристым узким факелом, на поясе — букетик цветов. Компаньон вытаращил на нее свои узкие глаза — он настоящий казах и зовется Бексултан — и произнес что-то банальное на тему «девушка цветок и сама вся в цветах», его казахская жена Айсулу напряглась. Оказалось — отнюдь не напрасно.

Бексултан воспылал к светловолосой, тонкой Эве необыкновенной страстью, вытащил ее за руку танцевать, в танце вел себя достаточно агрессивно, не сказать — безумно. Закладывал сложносочиненные па, подбрасывал Эву, смыкая на ее узкой талии свои смуглые крупные руки. Айсулу при виде такого безобразия немедленно начала рыдать, сначала за столиком, потом переместилась в дамскую уборную, и рыдала, изливая реки слез в чистенькую белую раковину-тюльпан.

Так что большую часть свадебного ужина я провела именно там, пытаясь хоть как-то успокоить крутобедрую Айсулу, когда она немного утихла, попыталась вывести ее обратно за стол, это было большой ошибкой — за столом Бексултан как раз целовал бледную Эвину руку и произносил взволнованный тост. Уладил ситуацию и примирил супругов Максим Максимович.

Все, за что бы он ни брался, получалось, и получалось превосходно. Любое дело начинало приносить прибыль. Любые отношения выстраивались желаемым образом. Официанты в незнакомых дорогих заведениях почтительно склонялись перед ним в полупоклонах, государственные чиновники ставили свои размашистые подписи в нужных местах, продавцы на рынке давали объективную оценку свежести товара, бродячие собаки молча крутили боевыми хвостами и готовились охранять.

Максим Максимович воспринимал все с великолепным спокойствием принца крови, который всегда знал о своем отличии от многих, но привык и значения уже не придает. Он был сам себе государство, и флаг его — носовой платок.

Я влюбилась, наверное, уже в момент первого падения сумки.