Пояс Ориона

– Каяться будем, задержанный? – продолжал Мишаков, взял ручку и уткнулся в бланк. Теперь Тонечка – и камера! – могли лицезреть только его макушку, заросшую тёмными волосами.

Все трое действовали как образцовые шпионы из сериала, и Тонечка вдруг сильно взволновалась, так что сердце застучало и взмокли ладони.

– Родион приехал, – заговорил Герман, как только Мишаков уткнулся в бланк. – Сейчас у нас. В Угличе я всех предупредил, чтоб не искали. Вроде обошлось.

– Отметелили его здесь нехило, – подхватил Мишаков, не поднимая головы. – Если б не Антонина, забили бы пацана. За что, не говорит. Ты знаешь, Кондратий?

– Нет. Я его раньше никогда не видел.

– Мы его у тебя в доме прихватили, – продолжал Герман. – В тот же день вечером.

Кондрат снова потёр запястья.

– Как он там оказался?

– Ключи взял в кадке с ёлочкой, – сообщил Герман. – А туда их твоя домработница положила, Светлана Павловна Махова. Спрашивается, для кого она их там оставила?..

– Светлана Павловна Махова – мать вашей жены Лена Пантелеевой, – сказала Тонечка. – Вы же знаете свою тёщу, Кондрат?

Повар не оглянулся и не пошевелился. Мишаков продолжал писать. Герман взял жену за плечо и повернул к себе:

– Откуда ты узнала?!

– Я на телевидении поговорила с уборщицей. Она сказала, что Ленка дрянь, а мать женщина порядочная, служит в буфете ещё с той поры, как там была советская контора «Заготзерно» или что-то в этом духе. Я пошла в буфет и обнаружила там Светлану Павловну.

– Она тебя видела?

Тонечка помотала головой.

– Нет, – озвучил Герман для остальных.

– Дела, – проговорил Мишаков в стол. – Чего-то ты здорово темнишь, Кондратий!

– Где Лена? – спросила Тонечка. – Ну, вы же должны знать! Не было никакой драки, никто никого не убивал! Был спектакль, специально для зрителей. После чего Лена пропала. Её мать знает, где она, и вы наверняка знаете, Кондрат!

Она говорила так горячо, что он улыбнулся, не поворачиваясь к ней. Он вообще был на удивление спокоен, словно человек, сделавший очень важное дело. И совершенно не изменился «в заточении», разве что дикая борода выглядела немного более дикой.

Тонечке было непонятно его спокойствие. Оно возможно только в одном случае – если он точно знает, что Лена жива и в безопасности и что он ни в чём не виноват.

Но для чего тогда всё затеяно? И для чего человеку, ни в чём не виноватому, сидеть на нарах?!

– Зачем пришла тёща и подняла шум? – продолжала Тонечка. – Чтобы вас забрали? Специально для этого?..

Кондрат Ермолаев вздохнул. Стул под ним скрипнул.

– Как давно вы женаты? – продолжала допрос Тонечка. – Чем занималась ваша жена до телевидения? Почему у вас в доме сейфовые двери и рольставни, а ключи Светлана Павловна оставила в кадушке?

– Серёг, – проговорил Кондрат. – Ты меня сколько ещё продержишь?..

– Так это смотря чего ты натворил, – быстро ответил Мишаков. Голос звучал глухо, говорил он в стол. – Если ничего, тогда недолго.

– Всё равно мне нужно адвоката вызвать, – продолжал Кондрат. – Его фамилия Кегер, знаешь такого?

Мишаков вскинул голову, вид у него было изумлённый.

Герман наклонился вперёд и потёр лицо ладонями.

Тонечка ничего не поняла.

– Прямо хочешь, чтоб Кегер приехал? – спросил Мишаков у Кондрата.

Тот кивнул.

Мишаков опять уткнулся в бумаги.

– Ясно.

– Но если с Леной всё в порядке, зачем вам адвокат? – заговорила Тонечка. – Кондрат, вы бы нам рассказали, что случилось! Мы же волнуемся и стараемся вам помочь!..

Кондрат Ермолаев опять улыбнулся и сказал, не поворачивая головы:

– Спасибо. Вы за племянником моим пока посмотрите.

Мишаков выбрался из-за стола и распахнул дверь:

– Конвой, давай забирай задержанного! Задержанный, а вы вот тут распишитесь!..

– Как?! – поразилась Тонечка. – Уже всё?! Мы же ничего не узнали!.. Нет, подождите, постойте!..

Кондрат, не читая, расписался в бумажке, подставил руки, подождал, пока конвоир защелкнёт наручники, и вышел в коридор. Дверь за ним закрылась.

– Почему он ушёл?! – продолжала Тонечка. – Почему вы его ни о чём не спросили?! Что случилось?!

– Тоня, Тоня, – остановил её Герман. – Всё понятно, он хочет говорить только с адвокатом. Нам он ничего не расскажет.

– Да мы так ничего и не спросили!

– Антонина, не нервничайте! – распорядился Мишаков. По правде говоря, вид у него был довольно растерянный. – Я вызову адвоката, это как раз разрешается, это процессуальный кодекс не запрещает и даже приветствует.

– Что вы несёте! – вспылила Тонечка. – Вы Кондрату ни одного вопроса не задали!..

– Он бы не ответил, – сказал Герман. – Тоня, я тебя подвезу до гостинцы, ладно? Мне нужно будет ещё раз отлучиться.

– Я с вами поеду, – неожиданно решил Мишаков. – Меня подвезёшь до Покровской? День-то уж к концу идёт, домой пора. Никогда я так шикарно не жил, как Нижнем Новгороде, вот ей-ей! В самом центре, в старом доме, потолки пять метров, люстра раскидистая и торчит из розетки мраморной или из чего там они бывают.

Он запер кабинет, сдал ключи дежурному, велел тому быть бдительным и зашагал к машине Германа.

Тонечка плелась за ними.