Пояс Ориона

Когда же весна?.. Дураку понятно, что в марте, но – когда?.. Так всё перепуталось – времена года, системы координат! Люди все перепутались – словно у всех сразу в головах выключился некий волшебный фонарь, освещавший дорогу во мраке. И все заблудились, потерялись, ау, не докричишься!.. Ценное и важное перепуталось с пустым и ничтожным, интересное и умное с бессмысленным и тупым, жизнерадостное с конским ржанием, доброе с лицемерием. Умы и души заволокло словно сырым туманом, и в нём всё отсырело – чувства, мысли, поступки. Тонечке никогда не приходило в голову осуждать «новое поколение» за то, что оно новое и не такое, как её собственное!.. Она только никак не могла понять – в её-то поколении что случилось с людьми?.. Почему никого и ничего не интересует, почему у всех одна-единственная и очень примитивная грёза – о деньгах. Помнится, в школе и дома их совсем не этому учили… Да и деньги нужны не для того, чтобы учить детей, лечить родителей, собирать библиотеки, ездить на конференции, выставки и концерты, а для того чтобы… «сделать пластику», накупить нарядов, сфотографироваться на фоне золотой кареты и выложить в интернет.

Вот вопрос – зачем?! Зачем?!

Почему все как-то моментально разучились… жить? Ведь умели! Да, не слишком широко, да, не очень красиво, да, без пришитых силиконовых грудей, но жили по-настоящему, по-человечески.

Мама Марина Тимофеева живет так до сих пор – у неё есть любимый муж, любимый Данька, любимый сад, любимый пёс! И горшок с бегонией на окне, и швейная машинка «Зингер», доставшаяся от прабабушки, и новая замшевая жилетка, сшитая на этой самой машинке! И возможность читать под вечер, и печь плюшки по воскресеньям, когда затевается обед «на всю семью»! Ни разу Тонечка не слышала, чтобы мать сетовала на жизнь, жаловалась и негодовала. Ей всего хватало – всегда. Ей и в голову не приходило страдать, что у неё нет прислуги или шофёра, зато есть лишний вес и нужно чинить крышу!..

И на погоду она никогда не жаловалась и не стенала «когда же солнышко?» или «когда же снег?».

Марина Тимофеевна считала, что погода уж такая, какая есть, жаловаться на неё бессмысленно и нужно извлекать самое лучшее из того, что дано.

Дано: зима – не зима, снега не было вообще, сейчас вдруг насыпало, теперь начинает таять, кругом грязь и гололедица, как выражаются в прогнозах погоды.

Решение: надеваем тёплые ботинки, идём гулять с собакой вокруг дома.

Ответ: жизнь прекрасна.

…Но никто не умеет так жить, кроме её матери.

Сама Тонечка постоянно из-за чего-нибудь страдала и боялась – страдала, что толстая, боялась, что потеряет работу; страдала, что Настя плохо учится, боялась, что дочь не окончит институт; страдала, что пишет плохо, боялась, что вскоре все вокруг об этом догадаются и писать она больше не сможет!

Клацая зубами, она дала круг, обежала карусельку сначала в одну, а потом в другую сторону.

И чуть не пропустила женщину в тёмном пальто, которая быстро подходила к подъезду.

– Светлана Павловна!

Женщина вздрогнула, выронила ключи и оглянулась. Запыхавшаяся Тонечка подскочила к ней.

– Светлана Павловна, – заговорила она дрожащими губами, всё же она очень замёрзла, – меня зовут Антонина Герман, я была у Кондрата Ермолаева, когда вы пришли. Помните меня?

– Уходите, – процедила женщина, нагнулась и подняла ключи. – Уходите сейчас же!

– Светлана Павловна, где Лена? Мне нужно с ней поговорить, обязательно! – умоляюще глядя на неё выпалила Тонечка. – Ну, вы же знаете, что она жива, да?.. Вы же ей ключи в кадке оставили? Чтобы она вернулась и забрала… что? Что, Светлана Павловна?

Тут случилось неожиданное. Тётка размахнулась и изо всех сил ударила Тонечку сумкой по голове. Та закрылась руками, но не удержала равновесие и с размаху села в сугроб. Светлана Павловна подскочила и ударила ещё несколько раз.

– Не смей! – прошипела она. – Не смей сюда приходить! Убью! Мне терять нечего!

Тонечка закрывала голову руками. Тётка напоследок изо всех сил пнула её в бок, заскочила в подъезд и с грохотом закрыла за собой дверь.

Тонечка ещё немного посидела, растерянно улыбаясь, а потом, кряхтя, стала подниматься.

…Хорошо, куртка толстая, думала она сконфуженно. Фу, какой ужас, стыдоба, уличная потасовка! Саша сказал, в потасовки не встревать…

Она подобрала свою уверенную британскую сумочку – сумочка отлетела к урне, – огляделась по сторонам и пошла вдоль дома, на ходу отряхивая брюки от снега.

…Чего так испугалась Светлана Павловна? Простого вопроса о дочери? Что ей может угрожать так сильно, что мать кинулась на случайного человека?..

Нужно позвонить Сергею Степанову, он же сказал – звоните, если хоть что-то покажется вам странным!.. Уж сотрудники ФСБ наверняка смогут обеспечить безопасность кому угодно.

Размышляя таким образом, Тонечка шла по улице Пискунова, длинной и красивой, и ей приходилось то и дело переходить с одной стороны на другую – там, где тротуары не чистили, было не пройти.

Она шла, думала и тревожилась всё сильнее.