Пояс шахида

А вот у чеченской диаспоры денег – немерено. Она готова эти деньги вкладывать в любой доходный бизнес и имеет обыкновение по поводу своих вложений соблюдать конфиденциальность. Чиновник, вступивший в негласное соглашение с диаспорой, может быть уверен, что предметом досужих сплетен данное соглашение никогда не станет. Кроме того, в отличие от неотесанных казаков, диаспора умеет «делать уважение»: окружить нужного человека мнимым почетом, приятной дружественностью и дарить его поистине кавказским гостеприимством.

Вот потому-то Казачий рынок нашего форпоста, как, впрочем, и все остальные предприятия частной торговли Стародубовска, «под диаспорой». Внешние пропорции в норме: ваххабитских лозунгов нету, боевики с зелеными повязками по базару не шарахаются, реализаторы набраны из славян, получают неплохо и стараются на совесть. Продукция оптом скупается на корню у мелких производителей, а кто желает торговать самостоятельно– нет проблем! На тех же условиях, каковые были продиктованы братьям Бирюкам… Жаловаться? Извольте. Все законы соблюдены, в соответствующих надзорных и исполнительных органах все «заточено», «подмазано» и «пробито».

И завершающий штрих всего этого маразма, этакий верхний череп в «Апофеозе войны»: казачий патруль по охране общественного порядка на рыночной площади. Чего они тут ходят, спрашивается? Скажу – только не падайте в обморок. В городе-то прекрасно знают, чей рынок. Потому местные нацболы7 иногда балуют: могут наскочить, палатки раскидать, попинать какого-нибудь чернявого на скорую руку. Вот казачки и следят, чтоб беспорядков не было…

В кармане фуфайки Севера нежно запищал мобильник. Воровато зыркнув по сторонам, наблюдатель шмыгнул обратно в лабаз. Мобильный телефон у сельского бородатого казачины – это неправильно. Если кто посторонний вдруг заметит, могут возникнуть дурные вопросы.

Притворив за собой дверь, Север ткнул кнопку и буркнул:

– На приеме!

– Это не рация, – напомнил образовавшийся на том конце линии Сыч. – Чего встопорщенный? Ты вышел, а тут я звоню, да?

– Точно. Не совсем кстати.

– А ты совсем не выходи…

– А я не робот! – напомнил Север.

– А ты – в бутылку, – флегматично посоветовал Сыч. – А если по большому – докладывай, чтоб знали.

– Детский сад, – констатировал Север.

– Конспирация, – поправил Сыч. – К тебе давешняя «девятки» пошла. Есть просьба: постарайся, чтоб не как вчера.

– Постараюсь…

Север прикрыл плотнее дверь, извлек из нехитрого тайника в коробе под потолком портативную цифровую видеокамеру и, вскарабкавшись на верхнюю полку стеллажа, прильнул к оконцу.

Минут через пять у ворот усадьбы Сулеймана остановилась белая «девятка». Север поймал машину в объектив и заискивающе попросил:

– Не торопитесь, красавцы! Подарите мужчине три секунды. Больше не надо – я шустрый, я успею…

«Красавцы» были болезненно проворны и особой коммуникабельностью не страдали. Вчера, примерно при таких же обстоятельствах, сеанс съемки сорвался: привыкший к степенному поведению горцев, Север самую малость замешкался с камерой, и в результате зафиксировал лишь убывающие в калиточный проем затылки. Наказывать его за это никто не стал, но неласковые высказывания место имели. Скоро приговор, каждый день дорог…

Из «девятки» высадились трое, вяло осмотрелись и без особой спешки вошли в калитку. Машина развернулась и укатила обратно.

– Спасибо, – поблагодарил Север, зафиксировав троицу и проводив объективом «девятку». – Что ж вы так, орлы? Двух суток не прошло – сварились…

«Орлы» не то чтобы сварились – просто почувствовали себя вольготнее. Два дня назад с гор спустились, дикие, встопорщенные, от каждого кустика шарахались. Дошатались по городу, зависли пару раз в кабаке, помяли пышных казачек, убедились, что никто их не «пасет», не преследует, и размякли.

Обычное дело: прелести цивилизации разлагающе действуют даже на самого отпетого головореза, шмыгающего по своим горам и чащобам, аки неуловимый призрак. Если вы поверхностно знакомы с историей диверсионных войн, то наверняка знаете, что всех матерых диверов брали за горло именно в населенных пунктах и изымали из приятной обстановки. А именно: из баньки, теплой постели веселой вдовушки или милой зазнобы, от щедрого стола, с какого-нибудь безопасного внешне торжества на даче у верных друзей и так далее.