Пояс Скорби

Один из высокотехнологичных «грибов» уже был полностью демонтирован. Теперь этот измятый кусок металла и электроники вяло дрейфовал в сторону местного светила. На освободившееся место силами пары ремонтных дронов и пятерки людей, обряженных в сверкающие хакдарские скафандры - «Аварууспуку» если глаза меня не подводили  - пытались приладить один из маршевых движков с «Гефеста». Дела шли не особо блестяще. Корабли,  хоть и были вполне сравнимы по размерам, все-таки предназначались для разных целей. Соответственно и размеры и методы крепления различались кардинально. На месте этих товарищей, я бы уже давно бросил безнадежное дело, перестал бы пытаться впихнуть невпихуемое и всунуть невсуваемое, а озаботился подбором приводов по размеру. Например, от фрегата. Что мешало поставить три меньшего размера вместо двух?! Да ничего! Думается мне, еще бы и прибавка по мощности бы вышла.

Впрочем, роботу было просто наплевать, а горе-ремонтников, судя по всему, никто и спрашивать не собирался. Зачем иначе на броне присутствовали еще теплая компания из пары вооруженных и закованных в доспехи бойцов? Защищать ремонтную бригаду здесь было просто не от кого. А вот присматривать за тружениками, чтоб не сбежали – конвой был в самый раз.

И самое главное! Больше в окрестностях баржи не было никого. Не проносилось звено патрулирующих окрестности истребителей, не обшаривали пространство чуткие сенсоры автоматических турелей, расставленные на наиболее вероятных путях подхода к логову мародеров, не штурмовали развалины плывущих поблизости кораблей тренирующиеся отряды штурмовиков. Да чего уж там! Даже на броне корабля, единственно в тот момент, кроме патрульного фрегата, способного вывезти экипаж из нашего звездного тупика, мне удалось высмотреть только одну малую башенку спаренных лазеров-автоматов.

Такое пренебрежение собственной безопасностью меня лично поразило в самое сердце. И выводов их этой их безалаберности можно было сделать только два. Либо этот их мир не настолько злой и безумный, как выходило из рассказов Шарика, либо они всерьез полагались на защиту имперского патруля. Косвенная улика в пользу наличествующего «рыльца в пушку» у кого-то из командования акбаррской эскадры в соседней системе, кстати!

Была еще вероятность, что вооружение баржи попросту скрыто. Небольшая, учитывая особенности корпуса судна, но все-таки отличная от нуля вероятность. Потребовалось пять суток непрерывных наблюдений, чтобы убедиться: мой будущий корабль не способен и мухи обидеть.

А вот экипаж мне нравился все меньше и меньше. И был окончательно дискредитирован в тот миг, когда конвойные бойцы просто пристрелили что-то яростно пытавшегося им объяснить работника. Краткая вспышка заряда плазменного ружья и тело повисает безжизненным мешком. И только магнитные ботинки не позволяют трупу унестись в безжизненную пустоту. Так он и простоял, немым памятником рабовладельческому строю, пока охрана на внешнем корпусе судна не сменилась, и новые конвойные ударом бронированного башмака не отпнули тело прочь.

Месяц, из тех одиннадцати, что оставалось до прибытия в систему каравана судов, должных, по замыслу Виллара, отвлечь внимание патруля от нашей попытки вырваться из тупика, уже прошел. И не суть, что наши с Шариком планы несколько разнились. Время стремительно утекало. Я сидел в тесной рубке челнока, просматривал в режиме ускоренного времени запись – репортаж с поверхности ремонтирующейся баржи, и ломал голову, каким же таким затейливым способом мне в одиночку умудриться перебить четверых надсмотрщиков, попасть внутрь корабля, нейтрализовать остальной экипаж, освободить рабов и при этом получить контроль над главным компьютером. Уничтожить эту лоханку, ей-богу, было бы в разы проще! Одна торпеда с «Литургии» и выжившие, если помощь патруля не придет вовремя, позавидуют мертвым.

Да чего уж там говорить?! У меня не складывался даже скелет плана. Слишком мало имелось информации. Я понятия не имел о внутреннем устройстве баржи, мог только догадываться о численности экипажа и о месте содержания рабов. Мог только предполагать то, как поступит вахтенный, когда осознает, что корабль подвергся атаке и все его товарищи мертвы. Станет ли он сразу вызывать имперский фрегат, или сначала все-таки пробует сам разобраться в ситуации? И что именно нужно отломать с корпуса, чтоб эти самые вопли о помощи никогда не достигли чутких антенн акбаррца?

Еще хотелось бы знать – насколько велика их сила духа. Станут эти люди сражаться до последней капли, или с готовностью сложат оружие, если я предложу им жизнь в обмен на коды доступа к ИскИну? Как говаривали сицилицы: есть ли у них стержень?