Пояс жизни

Вечером на поляне горел огромный костер. Жарко пылали сухие трескучие стволы кедров, бесшумно скрещивались над ними раскаленные клинки пламени, и темень, потеснившаяся во все стороны, уплотнилась настолько, что перестала быть прозрачной и отбрасывала обратно желтоватый свет костра... Все лежали тихо и смотрели на огонь так пристально, словно хотели прочитать переменчивые огненные письмена, уловить их смысл...

Утром весь отряд отправился осматривать старые выработки: когда-то на сопке добывали жильное золото. На местонахождение выработок указывали отвалы коричневато-серого грунта и надземные постройки из прогнивших досок, козырьком прикрывавшие вход от возможных обвалов. Штольни врезались в глубь сопки довольно далеко, и некоторые из них имели боковые ответвления - штреки. Травин долго лазал с карманным фонарем вдоль льдистых искрящихся стен и в конце концов заключил:

- Жила, конечно, не выработана. Попробуем покопаться. Быть может, получится что-нибудь интересное. А полезно будет наверняка!

Потом все поднялись на сопку. На склоне ее Травин вбил кол и от кола прочертил поперечную линию.

- Запомни это место, - сказал Травин одному из юношей, Линькову. Здесь будем рыть магистральную канаву, чтобы выяснить, не залегает ли жила у поверхности. Потребуется твое участие.

- Какое участие? - настороженно спросил Линьков. - Я не канаву копать сюда ехал...

Левая бровь Травина медленно поползла вверх. Виктор успел подметить, что это плохой признак.

- Хорошо. Вместо Линькова останется Строганов. Есть возражения?

- Нет возражений, - ответил Виктор.

Травин еще в Шагонаре созвонился с директором совхоза, расположенного в предгорьях, рассказал ему о воспитательных задачах экспедиции и попросил помощи - нужны были люди, умеющие выполнять разную, подчас тяжелую работу. Добровольцы нашлись сразу же: один из ветеринаров совхоза тувинец Таклама и молодой селекционер Паир намеревались провести отпуск в родном селении, неподалеку от рудника. Они и вызвались.

Около двенадцати часов Таклама и Паир приехали на лошадях на рудник и представились Травину. Втроем они ушли в комнату и через некоторое время вышли оттуда веселые и довольные, словно обсуждали нечто очень забавное.

- Где он? - спросил у Травина Паир.

Травин молча кивнул на Виктора. Тувинцы засмеялись, а Травин во всеуслышание объявил, что нанял двух рабочих рыть магистральную канаву.

- Через час мы уходим с рудника, - сказал он растерявшемуся Виктору. Будешь хозяйничать тут. Завтра рабочие начнут копать канаву, и ты помогай им, работай первую половину дня. Кроме того, ты обязан следить, чтобы канава была заданной глубины и ширины, а если рабочим потребуются продукты - до города все-таки далеко, - выдашь им. Так что ты у меня и за прораба, и за землекопа, и за кладовщика остаешься.

- Один остаюсь? - переспросил Виктор.

- Ну что значит один? - слегка шевельнув левой бровью, удивился Травин. - С рабочими. Правда, они живут километрах в трех отсюда, но скучать тебе не придется...

Грустно смотреть, как готовится сняться со стоянки караван, и сознавать, что ты не уйдешь вместе с ним. Еще грустнее следить за уходящим караваном, когда всадники один за другим скрываются в тайге, и вот уже последний из них исчез за сомкнувшимся строем деревьев. Некоторое время еще слышатся голоса людей, позвякивание уздечек и стремян, всхрапывание лошадей, но потом и эти звуки затихают, и ничто уже не напоминает об ушедших.

Виктор прошел через оба эти испытания. Правда, на прощание Травин крепко пожал ему руку и пожелал успеха. И Светлана улыбнулась понимающей улыбкой; уже тронув коня, она оглянулась, помахала рукой.

Виктор все-таки предпочел бы уйти вместе с караваном. И почему вместо Линькова оставили его, а не Дерюгина? Почему он должен выполнять самые неприятные задания, не имеющие никакого отношения к его цели в жизни, к космическим путешествиям?.. А почему самые неприятные задания по экспедиции должен выполнять вместо него кто-нибудь другой? - впервые в жизни спросил себя Виктор, и вопрос озадачил его. В самом деле, кто-то в экспедиции должен взять это на себя.

Остаток дня Виктор пролежал, греясь на солнце и думая о Светлане, о Батыгине. Почему Светлана оглянулась? Он готов был побежать за ней, он и сейчас мог бы броситься следом и догнал бы их, если бы... Нет, он не побежит, он останется и переживет разлуку. А Батыгин, наверное, в душе похвалил бы его...

Солнце скрылось за вершинами сопок, и наступили долгие горные сумерки. Тьма сгущалась медленно и сначала, оседая, скапливалась на дне ущелий и, лишь заполнив их, переливалась через края, подобно черному туману, наползая на склоны сопок, вершины которых еще продолжали сиять в красноватых лучах заката.