Пойдем играть к Адамсам

– Ну… он всегда придумывает что-то новое. Однажды он связал меня так туго, что даже пережал мне пальцы ног. А потом щекотал меня.

– А где были остальные?

– Рядом. Просто была моя очередь.

– И они ничего не сделали?

– Неа. Через какое-то время я начала кричать и плакать – тогда я была младше, – и им пришлось меня отпустить. Они боялись, что я всё расскажу.

– О-о.

Какое-то время никто из них не проронил ни слова. Погруженная в собственные мысли, Синди сперва даже не заметила этого. Но потом продолжила с того места, на котором остановилась.

– Полу нравятся женские ножки, – хихикнула она. – Он лучший в пытках.

– В настоящих или притворных? – невозмутимым голосом спросила Барбара.

Она все понимает, – решила Синди. Как и говорили ребята.

– И в тех и в других, – весело ответила она.

– Лучше бы они меня не мучили!

– Нет, – признала Синди, – думаю, не будут. Мама и папа приедут домой, а тебе нужно вернуться в колледж. Хотя очень жаль…

– В смысле «очень жаль»? – Барбаре казалось, что она начинает медленно «закипать», как это бывает у взрослых.

Синди попыталась успокоить ее.

– Ну, не знаю. Просто весело, когда ты здесь и играешь с нами.

– Я не играю.

– Ну, как бы играешь.

– Вовсе нет. Я хочу знать, когда вы отпустите меня. А то мне больно.

– Ну, в любом случае, они сделают это не раньше, чем послезавтра. Наверное.

– Почему послезавтра? – Барбара, казалось, снова успокоилась. Голос у нее стал мягче.

– Они собираются снять с тебя ночную рубашку.

– Что? – Барбара вдруг подняла голову с подушки и уставилась на девочку. Было почти слышно, как вопрос по буквам вылетает у нее из ее рта: Ч-т-о?

– Что?

– Это типа как «нициация», – Синди слегка отпрянула. Она могла излагать свои мысли так же хорошо, как и все остальные, и даже быть чопорной и резкой, если сердилась. Однако, когда просто бездельничала, то по-детски глотала буквы (иногда чтобы казаться миленькой). Из «партизана» получался «артизан», а из «инициации» – «нициация».

– Мы все это проходили, – сказала она. – Это не так уж и плохо. Плохо, когда пленник ты, все смеются и все такое, а когда кто-то другой, то весело. Мальчики смотрят…

– Где ты это услышала? – Барбара не повысила голос, но в нем явственно прозвучала угроза.

Синди встала с кровати и попятилась в безопасное место.

– Бобби так сказал за ужином. Он плакал. Они избили его и заставили пообещать, что он будет помогать.

– Ну, это конец! – Барбара посмотрела на свои запястья и сердито дернула веревки. – Немедленно приведи сюда Бобби, я имею в виду немедленно, или я закричу.

– Но тебе нельзя быть без кляпа, – испуганно произнесла Синди. Сердце у нее начало бешено колотиться, в голове заметались тревожные мысли.

– Я сказала, немедленно!

Синди недовольно вздохнула. Ситуация неожиданно вышла из-под контроля. Другие дети устроят ей за это взбучку.

– Бобби! Боб-би-и-и! – закричала Барбара. – Бобби, вставай!

Затем она завизжала. Это был не совсем безудержный визг – в этом у нее было мало практики, – но достаточно громкий.

Перепуганная, Синди выбежала из комнаты в поисках Бобби, после чего раздался еще один крик, на этот раз гораздо более громкий. В коридоре она едва не сбила брата с ног.

Бледный, помятый, с выпученными глазами, мало что видящий и понимающий, он заметался взад и вперед, переступая с ноги на ногу и пытаясь пройти мимо Синди.

– В чем дело?

– Быстрее! – крикнула Синди.

– Она развязалась? – Бобби резко отпрянул, готовый броситься наутек.

– Нет. Нет! Она хочет поговорить с тобой, идем же! – Синди наконец заставила его двигаться, и вместе они ввалились в комнату к Барбаре.

Та продолжала дергать веревки и сотрясать кровать.

– Бобби, отпусти меня немедленно. Я серьезно. Развяжи меня.

Застигнутый врасплох страшным, не терпящим возражений тоном разгневанного взрослого и в то же время неспособный повиноваться, Бобби застыл на месте.

– Я сказала, развяжи меня!

– Банка, банка! – охваченная ужасом Синди, пыталась быстро что-то придумать. – Дай ей банку с той жидкостью.

Вместо этого Бобби повернулся к ней – на этот раз он потерял самообладание – и тоже принялся кричать.

– Ты вытащила у нее кляп! Ты сделала это! Теперь нам попадет! Нам обоим!

Потом Барбара снова закричала. На этот раз крик был что надо. Мощный, пронзительный, звериный и продолжительный. Он привел Бобби в чувство.

Подбежав, мальчик вытащил подушку из-под головы Барбары, бросил ей на лицо и прижал.

– Банка на комоде. На комоде, а не на туалетном столике!

Синди дважды обернулась, прежде чем разглядела ее. За спиной у нее творился пугающий хаос, который она предпочитала не видеть. Кровать качалась, как на сильном ветру. Бобби пытался не свалиться с нее и удержать подушку. Губа закушена, лицо полно решимости.

– Неси сюда, – крикнул он.

Из-под подушки доносились приглушенные звуки отчаяния.

– Теперь держи подушку. Можешь уже не бояться! Держи.

Синди стала держать, но от недостатка сил получалось у нее плохо. Барбара смогла повернуть голову в сторону и закричать. В ее приглушенном голосе звучал ужас.