Пойди туда – не знаю куда. Повесть о первой любви. Память так устроена… Эссе, воспоминания

А все остальные, видите ли, нормальны и благонадежны; происходящее толкуют адекватно: рутинное, но полезное мероприятие, направленное на повышение урожайности путем преодоления засухи».

В одно из его писем была вложена запись: Лурье читает стихи Федора Сологуба 20-х годов. Все о Дон-Кихоте.

Дон-Кихот путей не выбирает,
Росинант дорогу сам найдет.
Доблестного враг везде встречает,
С ним всегда сразится Дон-Кихот.

Славный круг насмешек, заблуждений,

Злых обманов, скорбных неудач,
Превращений битв и поражений
Пробежит славнейшая из кляч.

…

Подавив непрошенные слезы,

Спросит Дон-Кихот пажа: «Скажи,
Для чего загублены все розы?» —
«Весть пришла в чертоги госпожи,

Что стрелой отравленной злодея

Насмерть ранен верный Дон-Кихот.
Госпожа сказала: „Дульцинея
Дон-Кихота не переживет“.

…

И пойдет за гробом бывший рыцарь.

Что ему глумленья и хула!
Дульцинея, светлая царица
Радостного рая, умерла!»

…

А еще, какое было удовольствие посреди горячего спора о Музиле, Прилепине или Асаре Эппеле приватно перекинуться с Саней на футбол. Например, на какой-нибудь вчерашний матч «Ливерпуля». В нашей компании редко кто мог поддержать эту тему, а значит и помешать.

Любимый им «Ливерпуль» не раз творил чудеса, но с испанцами чуда не случилось. «Скаузеры» (так, кажется?) забили первыми гол, а потом сдулись. Саня улыбается: можно даже сказать «мерсисайдцы». Мы наслаждаемся испугом коллег (совсем пропащие!).

От литературы надо уметь отдыхать. Тем более, от интеллектуальных тёрок о ней.

Всё это длилось и длилось. Иногда казалось, что будет длиться вечно. Знали, конечно, о своем конце, но притворялись бессмертной медузой Turritopsisnutricula. «Наш с Вами разговор никогда не прекращается: вот уже сколько лет – практически ни на минуту». Сколько бы ни было лет тогда, когда это писалось, теперь – на год больше.

2016

Игра для взрослых Из школьной жизни

«Значит так. Завтра у нас на третьем уроке комиссия. Кто знает, поднимает правую руку. Кто не знает – левую. Кому не понятно?».

«Мне».

«Садись, два».

Это только так говорится: путь самопознания. Никакого такого пути нет. Есть неотвязное стремление, таинственная болезнь, мучительный порок, комически необъяснимое свойство, совершенно как в гоголевском «Ревизоре».

Городничий жалуется, что от заседателя всегда такой запах, как будто он сейчас вышел из винокуренного завода, а это нехорошо. И не может ли в этом случае помочь разными медикаментами уездный лекарь? Вместо лекаря отвечает Ляпкин-Тяпкин, судья, «человек, прочитавший пять или шесть книг, и…охотник большой на догадки». Отвечает же он следующее: «Нет, этого уже невозможно выгнать: он говорит, что в детстве мамка его ушибла, и с тех пор от него отдает немного водкою».

Так вот, мы не только по-гоголевски «убедительно», с виртуозной смехотворностью объясняем этот недуг самопознания, но точно таким же методом пытаемся объяснить в себе всё, что уже неотвратимо случилось.

Природа со сверхъестественным упорством охраняет свои тайны, пуще же всего те, которые наиболее близко к нам расположены. Похоже, она даже создала для этого некие специальные механизмы. Как только человек подбирается к заколдованной двери с целью понять себя самого, природа тут же выставляет совершенно непреодолимые преграды. Вдруг оказывается, что ты в качестве исследователя себя же самого, которого собираешься понять и не исключено, что уличить в чем постыдном или же непоправимом, уже не ты, а кто-то другой, посторонний. И, разумеется, тебе, другому, он уже не желает открываться. Зачем? А без его доброй воли ты оказываешься в роли взломщика, подсматривающего паскудника, что по сути не только позорно, но и бессмысленно.

Вот и получается: как только тебе вдруг показалось мало просто жить, но захотелось нечто вызнать про это занятие, так сразу стал сам себе чужой.

«Папа, а как это меня совсем не было?»

Отец подводит сына к пустой комнате, приоткрывает дверь.

«Видишь, тебя здесь нет».

«Вижу».

«Вот так тебя нигде не было».