Поиграем

Измельчило мои внутренности. Или то, что осталось от их лохмотьев.

— Нора, надеюсь, то, что я собираюсь сказать, поможет в будущем, даже если сейчас в это не хочется верить. Но… это случилось бы, даже не из-за Сильви. Поверь мне. Я была в жизни Эйдана дольше, чем любая другая женщина, и он самый закоренелый холостяк. Это не значит, что ты ему не безразлична, — уверена, он был неравнодушен к тебе, — но он может быть настоящим подонком по отношению к женщинам. Я люблю его, но это правда. Он заставляет их всех чувствовать себя лучшими подружками, говорит, будто никогда не чувствовал ничего подобного раньше, и, может быть, он даже какое-то время сам верит в это. Да, думаю, что верит. Но только на время. А потом ему становится скучно и он уходит. Я удивлена, что он был с тобой так долго, пока… ну… — Она снова вздрогнула в ненужном мне сочувствии. — Он сказал, что вы никогда не спали, поэтому, вероятно, ты продержалась дольше, чем кто-либо другой. Предвкушение. Так бы я сказала. Но он мне не безразличен. У него неплохая душа. На самом деле, он очень хороший человек, и я знаю, ты видела это, когда он был с Сильви. Поэтому, пожалуйста, постарайся простить его, Нора. Он не хотел быть жестоким по отношению к тебе. — Лэйна указала на пустое место в гостиной. — Просто Сильви нужна ему больше, чем кто-либо. Уверена, ты можешь его понять.

Чувствуя, что меня сейчас стошнит, все еще цепляясь за надежду, что это должно быть какая-то ужасная ошибка, я протиснулась мимо Лэйны, направляясь к входной двери.

— Когда его рейс?

— Примерно через двадцать минут. Ты никогда не доберешься до аэропорта, на случай если ты об этом думаешь! — крикнула Лэйна вслед, когда я выбегала из квартиры.

Да, в аэропорт я не успею. Я нащупала телефон в сумочке. Однако могу попытаться помешать Эйдану сесть на этот рейс и выяснить, что, черт возьми, происходит в его голове.

Выругалась, когда обнаружила, что в лифте нет сигнала. Вылетела из кабины, как только она коснулась первого этажа, и нажала кнопку вызова на телефоне.

— Это Эйдан Леннокс. Оставьте сообщение.

— Нет! — закричала я в отчаянии, когда мой звонок был перенаправлен на голосовую почту. Дрожащими руками быстро напечатала сообщение.

«Где ты? Что происходит? То, что сказала Лэйна правда?»

Через минуту телефон завибрировал.

Мой пульс участился, когда увидела, что это ответ от Эйдана.

«Мне очень жаль. Но я должен быть там, где Сильви. Ты заслуживаешь лучшего. До свидания, Пикси».

Каким-то образом, даже не помню как, я слепо нашла дорогу домой в Сайтхилл. Завывающее горе разорвало меня, и я оставляла маленькие осколки себя на тротуаре, в автобусе и на дорогах, которые пересекала. И когда попала в свою квартиру, я рассыпалась. Боюсь, не знаю, склею ли я осколки себя снова.

Часть III

Глава 22

Эдинбург, Шотландия.

Март 2017, 1,5 года спустя.

— Не разглашай, кто я, и…

— Стоп!

Я резко подняла глаза от своего задания по литературе на Квентина. Он смотрел на малую сцену, где Эдди и Гвин репетировали конец первого акта, второй сцены «Двенадцатой ночи» Уильяма Шекспира. Эдди играл Морского Капитана, а Гвин — Виолу. Как дублер Виолы, я должна была уделять больше внимания сцене, но вместо этого пыталась закончить домашнюю работу, чтобы сдать ее к концу недели. И, честно говоря, я знала эту пьесу, как свои пять пальцев.

Квентин сердито посмотрел на Эдди.

— Перестань смотреть на ее сиськи, пока она говорит. Ты Капитан, ее гид, поддержка! А не извращенец для молодой леди, распутная ты псина!

Я прикрыла рот, чтобы не фыркнуть. Когда я присоединилась к «Любительской театральной труппе „Толлкросс“» в сентябре прошлого года, меня несколько запугал их, типично мелодраматический режиссер валлийского происхождения, Квентин Александер. Однако со временем с ним стало легче, особенно потому, что он заставлял меня смеяться, даже особо не стараясь.

— Они прямо передо мной, — пожаловался Эдди, указывая на Гвин, с довольно впечатляющей грудью. На ней был обтягивающий свитер с глубоким вырезом, демонстрирующий декольте. — Скажи ей, чтобы одевалась подобающим образом.

Гвин же насмехалась над Эдди:

— Ты понимаешь, что все, что только что сорвалось с твоих губ, и есть причина, по которой родился феминизм?

— Будь мужиком, — прорычал Квентин с аристократичным акцентом, который больше походил на английский, чем на валлийский. — Ты ворчливый паршивец. Говори, не глядя на ее сиськи, или, клянусь богам Шекспира, найду себе другого Капитана.

Распутная псина, ворчливый паршивец. Мои губы затряслись, и я постучала по ним ручкой. Квентин сегодня в ударе.

— Я не обязан терпеть подобные оскорбления, — раздраженно фыркнул Эдди.

— Тогда сойди с моей сцены.

Но Эдди не ушел со сцены. Они начали все сначала, а я снова уставилась на задание.