Поиграем в любовь

– Ты сказала правду? Ты не солгала, когда сказала, что помогла бы мне, даже если бы я тебя не шантажировал?

Дэйзи часто заморгала. Она не собиралась ему этого говорить – слова сами вырвались наружу. Услышав их от Ролло, она почувствовала себя уязвимой, но она не собиралась ему лгать.

– Я сказала тебе правду, но, полагаю, эта правда важна для тебя не больше, чем я.

– Ты для меня важна.

– Ну да, конечно, – холодно произнесла она. – Без меня ты не сможешь получить здание Данмора.

– Нет. Ты для меня важна вовсе не поэтому. – Он сделал паузу, чтобы собраться с духом. – Вчера я сказал тебе правду. Ты занимаешь все мои мысли и… – Его плечи дернулись. – Ты права. Я действительно расстроен.

– Потому что я сказала, что мне не нравится лгать Данмору?

– Да… нет. – Его губы дернулись, пальцы вцепились в полотенце. – Мне просто показалось, что тебя волнуют Джеймс и Дэвид и их чувства, а не я.

– Это неправда. – Она судорожно вздохнула: – Ты для меня важен, но ты не хочешь быть для меня важным.

В течение нескольких секунд Ролло молча смотрел на нее.

– Ты хороший человек, – сказал он затем.

– Дело не в этом. Ради любви легко делать правильные вещи.

– Любви? – нахмурился он.

Ее щеки загорелись.

– Я имела в виду мою любовь к Дэвиду. – Отвернувшись, она закусила губу: – Ради него я сделала бы все. Точнее, ради любого из членов моей семьи. Она для меня важнее всего.

«Впрочем, он вряд ли когда-нибудь меня поймет», – устало подумала она. Судя по тому, что он не говорит о своем детстве и бесцеремонно использует в своих целях ее чувства к Дэвиду, семья ничего для него не значит.

Но когда она снова посмотрела на его лицо, ее сердце учащенно забилось. Она ожидала увидеть на нем непонимание, безразличие или гнев, но сейчас оно выражало лишь душевную боль.

Внезапно ей все стало ясно.

– Для тебя семья тоже важна.

Его голова дернулась, глаза широко распахнулись, как у животного, напуганного светом фар.

– Ты ведь поэтому так хочешь получить то здание, правда? – тихо спросила она.

Ролло уставился невидящим взором вдаль, затем молча кивнул. Дэйзи почувствовала, что он собирается с мыслями, поэтому, затаив дыхание, стала ждать, когда он ей все объяснит.

– Я в нем жил много лет назад, – признался он наконец.

– С родителями?

Он снова кивнул:

– Мой отец не был практичным человеком, но у него было много идей. К тому же он был способен на сильные чувства. С моей матерью он познакомился, когда работал садовником в загородном клубе, где она отдыхала вместе со своими родителями. Он сразу понял, что она та единственная женщина, которую он ждал всю жизнь. Тогда он срезал все розы в саду, подарил их ей и предложил стать его женой. – Ролло напряженно улыбнулся: – Его уволили, но ему было все равно, потому что она ответила «да».

Дэйзи кивнула:

– Это так романтично. Должно быть, они были очень счастливы вместе.

– Отец был счастлив. Мать не очень. После свадьбы они переехали в город. Отец зарабатывал мало и потратил все деньги из трастового фонда матери на воплощение в жизнь своих идей, которые проваливались одна за другой. Мать раздражала постоянная нехватка денег. Отец все время просил ее немного потерпеть, обещал, что скоро все изменится к лучшему, и такая жизнь ей претила. Но когда мне было десять лет, а моей сестре Розамунд четыре года, отец устроился на очень хорошую работу.

Дэйзи изумленно уставилась на него. До сих пор она думала, что Ролло был единственным ребенком в семье, а у него, оказывается, есть сестра. У нее возникло много вопросов, но она не стала их задавать. Перебивать его, когда он наконец ей открылся, было бы неправильно.

– Его зарплата была достаточно высокой, и мы смогли себе позволить снять приличную квартиру в центре города. Первое время мать была счастлива. Мы все были счастливы. Во дворе была площадка с качелями и горками, и мы с Розамунд любили там играть. Моя мать часто готовила вкусный ужин, мы собирались за столом всей семьей, ели, а затем играли в карты. Это были отличные времена.

В его голосе было столько светлой грусти, что ее сердце болезненно сжалось.

– Что произошло потом?

Он пожал плечами:

– Я не знаю. Месяц-другой она была довольна, а потом стала поздно возвращаться домой. Она закатывала истерики, собирала вещи, грозилась уйти.

«Неудивительно, что он так разозлился, увидев, как я собираю чемодан», – подумала Дэйзи.

– Она уходила из дома?

– Нет. Отец покупал ей подарок, водил ее в ресторан. На какое-то время она успокаивалась, а потом все повторялось снова. Он тратил много денег, чтобы сделать ее счастливой. Так продолжалось до тех пор, пока к нам в квартиру не явились они.

– Кем были эти «они»? – спросила Дэйзи, хотя сама уже обо всем догадалась.

– Судебные приставы, – сухо ответил он. – Оказалось, что мой отец давно потерял ту работу, но не хотел, чтобы мать об этом узнала. Нам пришлось освободить квартиру. Все происходило на глазах у соседей.

К горлу Дэйзи подкатил комок, и она тяжело сглотнула:

– Мне так жаль, Ролло.

– Первый раз был самым ужасным. Когда что-то становится обычной практикой, эмоции притупляются.