Поиграй со мной

— Мне пора, — он поправляет огромную шишку в своих штанах, и хотя он не просит, я бы хотела ему отплатить равной монетой. Но у меня давно не было, и я вроде как… не уверена. У него, вероятно, был идеальный минет. Я чертовски состязательна и ненавижу быть плохой в чем-либо. Узнать, что я плоха в минете — это не то, с чем я сегодня способна справиться. — Но это было…?

— Отлично, — отвечаю я, затаив дыхание, убирая влажные волосы со лба. — Да, супер здорово.

— О, хорошо. Великолепно. Я рад. А как ты себя чувствуешь?..

Дрожащими руками я показываю на свое вспотевшее лицо, затем на свои ноги, все еще дрожащие от последствий оргазма.

— Потрясающе.

Его голова мотается, когда он хлопает кулаком по другой руке.

— Потрясающе. Хорошо, — он пятится к двери, указывая на меня двумя пистолетами из рук. — Нам стоит как-нибудь повторить это.

— Э-э, конечно.

Его лицо загорается.

— Круто.

Я зажмуриваю глаза и качаю головой.

— Нет, мы не должны.

Он хмурится.

— Нет, мы не должны.

— Картер.

Он согласно кивает.

— Картер.

— Итак… спокойной ночи?

Он машет рукой.

— Спокойной ночи.

Вместо того, чтобы уйти, Гаррет продолжает стоять там, и мы вдвоем смотрим друг на друга. Я все еще обнажена ниже пояса, и сижу в озере из собственных жидкостей. Это неудобно, но страшнее всего, что я смотрю на него с растрепанными волосами, красными щеками, и по моим «женским частям» вновь пробегают мурашки.

— Итак, э-э… спокойной ночи, — его глаза расширяются, как будто он что-то забыл, и он бросается обратно.

Мое сердце гулко бьется, когда он нависает надо мной, теплая рука скользит по моей челюсти, пальцы запутались в волосах, когда он берет мое лицо в ладони и приподнимает его. Его губы накрывают мои в медленном, горячем поцелуе, который разжигает огонь глубоко в моем животе, и я сжимаю воротник его рубашки, желая прижать его к себе.

— Спокойной ночи, — снова говорит Гаррет, отстраняясь, затем снова прижимается губами к моим. — Спокойной ночи, — он трусцой возвращается к двери, махая мне через плечо. — Пока, — он открывает дверь и оглядывается на меня, окидывая меня взглядом, ярким, как улыбка, которой он одаривает меня, когда наши взгляды наконец встречаются.

— Сладких снов, Дженни, — шепчет он, а затем, на этот раз по-настоящему, уходит, раздаются глухие шаги по лестнице, входная дверь за ним закрывается, звуковой сигнал сообщает мне, что замок заперся.

Я откидываюсь на гору подушек позади себя, прижимая руку к вспотевшему лбу.

Блять. Индиане Боунс придется постараться.

ГЛАВА 10

УСЭЙН БОЛТ

Дженни игнорировала меня всю неделю.

Четыре дня назад я окликнул ее в вестибюле. Увидев меня, она убежала. Буквально пробежала через вестибюль, выскочила за дверь, бросилась на заднее сиденье такси, ожидавшего у входа, с больной лодыжкой и всем прочим.

Два дня назад я постучал в ее дверь. Не открывая ее, она прокричала в ответ — я думаю — на ужасающей смеси испанского и английского, что Дженни там больше не живет, и теперь там кто-то по имени Глория. Я сказал, что знаю, что это она, потому что видел, как она заходила в лифт. Она молчала целых тридцать секунд, прежде чем ответить «Я не говорить инглиш».

Я чертовски разочарован. Несмотря на умопомрачительные оргазмы, я думал, что в динамике наших отношений произошел сдвиг, что мы наконец-то стали друзьями. Она перестала пугать меня так как раньше, я смог говорить с ней полными предложениями. Если это не дружба, то я не знаю, что это такое.

К тому же, мы расстались на хорошей ноте — я поцеловал ее на ночь — так почему же она избегает меня? Обычно разговаривать и кричать ей дается легко, это я — тот, кто не умеет связывать слова.

Должны ли мы повторить оргазмы? Вероятно, нет. Хотел бы я этого? Абсолютно, блять, да. Но если она не может смотреть мне в глаза, как мы вообще сможем находиться в одной комнате? Нам нужно обсудить это, пока мы не окажемся в ситуации, где у нас не будет выбора.

Дверь рядом со мной открывается. Я отрываюсь от стены, когда из квартиры выходит Дженни, напевая, в чем я почти уверен, саундтрек из «Холодного сердца».

На ней облегающие подчеркивающие ее необычайную задницу леггинсы сливового цвета, пара удобных теплых ботинок, которые так любят мои сестры, и мешковатая толстовка с капюшоном. На кончиках ее пальцев болтается шапка, наушники висят на запястье. Повседневная одежда выглядит на ней сейчас лучше, чем на ком-либо.

— Доброе утро, солнышко. Кажется, твоей лодыжке лучше.

Интересно, перестанет ли она когда-нибудь кричать на меня, но точно не сегодня.

Она подпрыгивает в воздух, роняя свои вещи на землю, выкрикивает череду проклятий.

— Мать… ублюдок, — она собирает свои вещи, прежде чем ударить меня по плечу. — Это было необходимо?

— Основываясь на том, как ты игнорировала меня последнюю неделю? Абсолютно.

— Я была… — она оглядывается по сторонам, ожидая окончания предложения. — Занята.

Черт, она врет так же плохо, как это делаю я.

— Я думал, ты съехала. Что случилось с Глорией?

Она растягивает виноватую улыбку на губах.