Поиграйте с Женечкой

— Держи… — вздыхая протягивает ему пачку сигарет. — Эти выкинь.

Папочка…

Глава 15 — Неделя отгулов

Лекционная аудитория уходит ступенями вверх. Парты слиты сплошными столами. Залетаю за пару минут до начала лекции. Преподавателя еще нет. Падаю на первый, вечно пустующий, несмотря на полную аудиторию студентов, ряд. Отодвигаюсь от края глубже.

— Ту-ма-но-ва… — сзади.

— Филлер! — разворачиваюсь я.

Наклоняется ближе, ложась на парту.

— Где пропадала?

— В хорошем месте.

— Женя? — Сашка садится рядом со мной с краю.

Взгляд Немца из игривого становится недовольным.

— Мы можем с тобой поговорить? — смотрит на Немца. — Наедине.

— Только, сначала, мы поговорим с ней. Наедине, — прищуривается Немец.

— Так, мальчики. Наедине мне есть с кем разговаривать. Быстро излагайте так.

Они не успевают сцепиться. В аудиторию входит наш историк с Веселым ангелом. Положив свой журнал старосты на кафедру, Боречка оглядывается, и натыкаясь на меня взглядом, удивленно вскидывает брови. Подсаживается с другой стороны.

Черт возьми! Я окружена.

— Дофига пропустила! — чуть слышно.

— Я работала!

— Знаю… Спасаю твою попку, как могу.

— Спасибо, ангел.

— Хватит болтать! — шикает на нас Степан Иванович.

Лет тридцати двух, чернявый, бородатый мужчина, с умными веселыми глазами.

В студенческом чате он Стэф, пару раз мы рубились с ним по сети в одной команде в «Контер».

— Прогульщица Евгения Туманова хочет нам рассказать…

Делает он широкий жест к доске.

— Та-да-да-дам… — негромко комментирую я.

Сашка, встает выпуская меня.

Закидываю косу назад и стуча каблуками присоединяюсь к нему у доски.

— О чем может нам рассказать Туманова Евгения? — с любопытством смотрит он на меня.

— Туманова Евгения — разносторонний, начитанный человек, — улыбаюсь ему я. — Ей есть из чего выбирать. Поэтому, огласите список интересующих тем, пожалуйста, «Стэф» Иванович.

— Ммм… — понимающе и весело прищуривается он. — С кем имею честь?

— «Джонни»… — чуть слышно.

Удивленно изгибает бровь.

— Девчонка? Серьезно?

Пожимаю плечами.

— Давай, разносторонний Джонни, — улыбается он. — Что-нибудь глубокомысленное о личности Ивана Грозного.

— Мою версию или официальную?

История — это прямо моё!! Зачитывалась, обложившись многочисленными томами.

— А есть собственная?

— А то как же!

— Весь во внимании.

— В результате психотравмирующих обстоятельств взросления — смерть родителей, манипуляции бояр, развращенная среда — депрессивно-маниакальный психоз. Который прогрессирует и под давлением приближенных приобретает садистские оттенки. Царь не взрослеет, оставаясь внутри психически надломленным запущенным ребенком. Приближенные пестуют у него манию величия (он же помазанник божий и любой его каприз Богу угоден!), и банальная маниакальность, склонность к садизму начинает искать для своего воплощения более насыщающие масштабы. В итоге, мы получаем опричнину и все зверства, ей свойственные. Однако, нельзя не отметить и его политических достижений, которые, благодаря жесткости и жестокости, неизбежны, как при правлении любого маньяка, зацикленного на власти. Вспомним, хотя бы, Сталина… Но в итоге, вместе с личностью больного правителя разваливается и страна, что мы тоже можем наблюдать к концу правления Ивана. Таким образом, могу заключить, что первые лет десять правления маньяка весьма эффективны для реформаторства страны, но потом, в связи с прогрессией болезни последующие годы становятся разрушительными для внешней политики и катастрофой для граждан. Лет через десять нужен переворот…

— А как же статус святого, Туманова? — ехидно улыбается Стэф. — Вопрос канонизации стоит!

— Стоит! Благодаря очередному маньяку от церкви, антисемиту Иоану. Который видел в Иване грозном карающую божью длань, а истории его зверств опровергал как поклеп. Адекватные представители церкви против.

— Молодец… Джонни! Есть с чем поспорить, но в целом — содержательно. Пропуски отработать. После лекции подойдешь — скажу как.

— Есть! — шутливо отдаю честь.

— Через две недели чемпионат по «Контеру», приглашаю в свою команду.

— С удовольствием!

Возвращаюсь на место.

Стэф вещает про внешнюю политику Ивана. Я в курсе его внешней политики и мне есть много чего добавить.

Немец легонько тянет меня за косу. Поворачиваюсь.

— Удивила! — шепчет он. — Готовилась?

— Ага… Весь шестой класс!

Как раз ушел на историю.

— Да, ладно? — фыркает неверяще Немец.

— Жень, — одергивает меня Сашка.

— М?

— Ну, хватит…

— Джонни, — дергает ангел. — Конфету хочешь?

— Хочу!

— Туманова Евгения! Хочет рассказать нам…

О, черт…

С последней лекции нас отпускают пораньше и мы своей тусовочкой сбегаем до ближайшей кафешки. Танюшка, моя официальная соседка по комнате, единственная прижилась из девочек в нашей компании. Остальные девочки на курсе сторонятся меня. Ее неформальность и незацикленность на мальчиках, мне очень импонирует, как и «Крематорий», который всегда играет в ее наушниках. А ей импонирует Цветаева и Ахматова в моем исполнении. Ну и определенная шиза, которую она может чувствовать близко, однако не напарываться на нее непосредственно. Эдакая безопасность рядом с хищником.