Поиграли и хватит

— Вот еще! Вы себя переоцениваете, мадемуазель. Я следил за этим. — Лионовски кивнул на Родди, который жалобно мычал и мотал башкой. — А знаешь, когда я его вычислил? Когда вчера по телефону ты спросила меня, не уехал ли Роджер в Москву вместе с Нари. Так бывает: была полная неразбериха — и вдруг, сразу, от какого-то маленького толчка все детали складываются в ясную картину. Я сразу вспомнил, что Родди очень рвался поехать в столицу «присмотреть» за Нари — мне об этом сказал Томас Кристиану, наш атташе. Ну, и другие мелочи… А после того разговора с тобой мне удалось побывать у него в гостях, когда его не было дома, и я нашел весь этот маскарад. Он запрятал это в чучело крокодила, представляешь? И вот тут мне все стало понятно. Значит, Родди давно спланировал подставить меня ФСБ! И хорошо летом к этому подготовился. Рост у нас примерно одинаковый, одеться, как я, нетрудно. Осталось напялить маску — и можно что угодно творить от имени Рэя Лионовски! Не при свете дня, разумеется, но при плохом освещении… Если бы в ту ночь, когда он убил Александра, кто-нибудь заметил его — мне была бы крышка, любовь моя!

— Знаешь, Рэй, а ведь он побывал у тебя в гостях тоже… — И я рассказала майору о «фиговом листке» его кухонного бога плодородия.

После этого «Джеймс Бонд» опять порывался обойтись со своим младшим коллегой круто, но я призвала его к милосердию.

— А зачем ты, бессовестный, напугал Тину? Она сказала, ты смотрел на нее так, «будто хотел взять ее душу». Бедняжка была уверена, что это ты убийца, и умирала от страха!

— В самом деле? Мне жаль. Тина хорошая девушка, но ее душа мне ни к чему. Просто показалось, что она знает больше, чем говорит. Значит, я был прав?

Мы поболтали еще немного о разном, что, собственно, уже не имело никакого значения. Стоны «веселого Роджера» становились все жалостливее: он еще не оклемался полностью, но боль уже чувствовал. Перед лицом его скорби я подвела итог:

— В конце концов, Рэй, главное мы с тобой сделали: теперь Родди получит свое. Не думаю, что у наших гэбистов ему будет очень весело. Впрочем, тебе тоже, мой милый! Ты не очень обольщайся насчет своего «саморазоблачения»: на курорт все равно не отправят.

— Отправят, Танечка! На далекий-далекий курорт по ту сторону экватора… Я свое будущее знаю. Меня просто депортируют, потому что перед Россией я чист. А там… Один Иисус ведает, что будет дальше. Одно только знаю: тебя я не забуду, мой дэтэктив. Моя русская любовь… Будут другие страны, другие женщины, но… Это все будет другое.

Он подтащил меня поближе к яркому кругу света, снова, как утром, крепко взял мое лицо в свои сильные руки, на которых уже не было перчаток. Улыбки, тронувшей губы моего недавнего клиента, но не отразившейся в печальных зеленых глазах, мне еще не приходилось видеть. То была улыбка расставания.

— Странно, я больше тебя никогда не увижу. Очень странно… Прощай, мой дэтэктив! И спасибо за помощь. Кстати, я тебе еще что-нибудь должен? Терпеть не могу оставлять после себя неоплаченные долги!

— Когда подобью бабки, вышлю тебе окончательный счет: «Остров такой-то, мистеру Рэймонду Д. Лионовски». Впрочем, ты можешь расплатиться и сейчас, мой леопард. Думаю, этого хватит. — Я протянула к нему руки.

Прежде чем заплатить по счету, Рэй заботливо набросил на голову Родди свой черный плащ. Тому это вовсе не понравилось, но его слабый протест не был принят.

Мы одновременно почувствовали, что за окошком хибары кто-то есть. Я посмотрела на часы. Не может быть! Прошел всего час с тех пор, как я звонила из аптеки в «серый дом». Только час и семь минут! А я думала — скоро утро…

Спустя мгновение послышался тихий стук в дверь. Ну, господа, пристегните ремни: сейчас начнется…

— Кстати, — шепнула я, — а что означает эта твоя буква «Д»?

Рэймонд Д. Лионовски нежно щелкнул меня по носу.

— Она означает: «Друг». Я же тебе говорил. Забыла?

* * *

Мы все же увиделись с ним еще раз. И даже поговорили — правда, одними глазами. Это случилось через несколько дней после описанного апогея шпионских страстей, в одном из кабинетов «серого дома» на улице Дзержинского, где нам с майором Рэймондом устроили очную ставку.

Даже плененный, «леопард» не выглядел затравленным зверем, не утратил своей горделивой осанки. У меня немножко отлегло от сердца. Мне самой в эти несколько дней пришлось угрем извиваться в таких тисках «органов», что порой я прямо-таки с нежностью вспоминала «беретту» Рода Адриамануни! Уж они мне припомнили все: и «сокрытие информации государственной важности», и «преступную самодеятельность, которая могла привести к непоправимым последствиям»… А в первую очередь, разумеется, — «легкомысленные контакты с представителями зарубежных спецслужб». Последнее вообще звучало почти как приговор по статье «Измена Родине». Могу себе представить, каково было Рэю Лионовски!