Поймай мечты

Я вот уже второй раз за этот насыщенный день соскребаю челюсть с пола.

– Что?.. Ты с Земли?! – В край офигела я, – Да ну! Не смеши мои подковы.

– Ты знаешь о моём мире? – Теперь была его очередь удивляться, – Бывала там?

– Я родилась там! – Фыркнула я, – А вот тебе не верю ни капельки! От какого дня на Земле ведут отсчёт времён?

– От Рождества Христова… – Растерянно моргнул тот, – Стоп, подожди… Ты – с Земли?!

Я офигела ещё больше. Не мог же он такое угадать! Значит, либо бывал там (что уже в той или иной мере подтверждает часть его слов), либо действительно родился там.

Да ладно?!

Воцарилась длительная пауза. Всё. Антракт.

– В любом случае, – прокашлявшись, прервала я тишину, – я не могу вот просто взять сейчас, поверить тебе и пройти очередной непонятный ритуал. Так что, если ты надеялся на обратное – вынуждена разочаровать.

– Я и не тороплю, – слегка улыбнулся тот, – Другое дело, что тебя может в любой момент зашвырнуть куда-то ещё.

– Хватит, – сквозь зубы процедила я, – Пожалуй, на сегодня с меня достаточно.

– Как скажешь, – пожал плечами тот, вставая, – Навещу тебя на днях. Тебе же лучше будет, если поторопишься с ответом.

– Последний вопрос, – у самой двери неожиданно для себя же остановила я его, – Если то, что ты сказал про Небесный город и тот ритуал – правда, то почему не объяснил мне всего тогда?

– Я не знал, что ты Ходящая по мирам, и не счёл это нужным, – ответил он, – Мне оставались считанные дни пребывания в том мире, я должен был успеть. Мне казалось, что если тебя слегка припугнуть – ты поторопишься. Да и распинаться не хотелось.

– «Слегка припугнуть»?! По-твоему, это было «слегка припугнуть»? – Возмутилась я, – Надуманные причины какие-то.

– Я тогда был взбудоражен в суматохе, и мне так не казалось. Спокойной ночи, госпожа недопалач, – издевательски поклонился он и закрыл дверь почти перед самым моим носом.

Песец!!! Ну и что теперь делать, спрашивается?..

Глава 4. Безысходность?.. Нет, не слышали

«Сейчас самое главное – не поддаться безнадежности и панике. Нет таких ловушек, такого плена, откуда не было бы выхода, – если перестанешь верить, что выход есть, тут-то и сломаешься…».

Александр Бушков. Колдунья-беглянка

Как много бед вокруг – не счесть!
Ещё б бороться мы умели…
Сумеешь! Помни: выход есть,
Пусть даже если тебя съели.

Кармина

Всё вокруг слилось в непонятный ком, и не разобрать, где начало, а где конец. Наступил момент, когда осталось лишь одно желание: чтобы разум оставил меня, чтоб остались лишь спонтанные чувства, и к чёрту, не важно, навеяны ли они колдовством, или принадлежат лично мне…

Вероятно, со стороны я казалась спокойной, как удав: равнодушное, немного усталое лицо, прямая, чуть напряжённая спина, ровный, ничего не выражающий взгляд, но в душе горел огонь… нестерпимый, невыносимый.

Всё смешалось… длинные и тягучие, как дёготь, скучные дни, страх перед проклятьем, вечная неизвестность, и эти сны… в них слышались тёплые разговоры, общий смех, чувствовался жар крепких объятий, приятная прохлада простыни, бессвязный шепот, и страсть, такая, какой в своей обыденности, привычной жизни, я не знала…

Определённо, я медленно, но верно сходила с ума. И всё меньше владела собой. Всё, что осталось внутри от меня самой, вопило: беги! Беги, неважно куда, только беги отсюда! Грызи клетку зубами, ломай ногти, раздирай руки – только вырвись!

Но этот вопль был ничтожен, почти не слышен, словно уши заложило ватой, а глаза застлала пелена… И сердце билось как ненормальное, сбивалось дыхание, когда я снова увидела его. Смешались сон и явь, они стали моим ещё одним проклятием – как будто одного было мало…

ОН стал моим проклятием. Ненавижу. Его, суккубьи чары, и себя – за то что слабая, не сопротивляюсь…

Музыка. Ритм. Я куда-то лечу, закрыв глаза, вроде совсем не чувствуя тела – а вроде и лучше, чем когда бы то ни было. Будто бегу по раскалённым углям, но мне не больно, потому что в моей груди куда больший пожар. Я сама стала огнём, жизнью, вольной стихией – пусть и только на миг. Вьются руки, тело и длинная юбка в пол, зажигаются звёзды в потухших глазах, и я обо всём забываю, растворяясь в этом безумии, где нет ничего, кроме чувств, описанных языком тела…

Одна в этой комнате, если не считать равнодушных и сонных музыкантш, я танцевала только для себя. А вокруг плясали тени, потрескивали свечи, и плавно приближающийся вечер улыбался сквозь окно внимательными лазоревыми глазами, в которых виднелись завораживающие кроваво-алые всполохи…

Стало легче.