Поймай меня, если сможешь

И ни один детектив в любых органах правопорядка не обременен делами так, как офицер, занятый расследованием чековых мошенничеств. Аферы с жульническими чеками – самое распространенное преступление, а профессиональный кидала – коварнейший из преступников, повязать которого труднее всего. Это справедливо сегодня и было справедливо тогда, и никоим образом не бросает тень на способности или решимость занятых этим офицеров. Процент их успехов восхитителен, учитывая количество жалоб, с которыми им приходится иметь дело ежедневно. Подобные полицейские обычно работают по приоритетам. Скажем, команда детективов занимается делом о подделке зарплатных чеков, обходящихся местным торговцам в 10 тысяч долларов еженедельно и, очевидно, созданных преступной группой. На ней также висит заявление ювелира, потерявшего 3 тысячи долларов из-за кидалы. И от банкира, чей банк обналичил фальшивый банковский чек на 7500 долларов. Плюс пара дюжин дел, связанных с местными фальшивомонетчиками. И вдруг поступает заявление от менеджера мотеля, утверждающего, что он потерял 100 долларов из-за мошенника, выдающего себя за пилота гражданской авиации. Произошло это правонарушение две недели назад.

И что же сделают детективы? Прибегнут к стандартной процедуре, вот что. Установят, что нью-йоркский адрес злоумышленника – фикция. Выяснят, что в «Пан-Ам» такой пилот не числится. Может, зайдут настолько далеко, что раскопают, как самозванец раскрутил одну авиакомпанию на бесплатный полет в Чикаго, Детройт, Филадельфию, Лос-Анджелес или какой-либо иной отдаленный пункт назначения. Отправят депешу в соответствующий город по полицейскому телетайпу и отложат заявление в долгий ящик для будущих справок, вот что они сделают. Они сделали все, что могли. А я, как шмель, продолжал летать и собирать нектар на стороне.

В те первые два года я понимал, что за мной идет охота, но даже не догадывался, насколько близко подобрались мои преследователи.

Так что, учитывая последние два фактора в моей гипотезе, ничуть не удивительно, что я мог действовать настолько свободно и дерзко. Такого инструмента полиции, как Национальный информационно-криминологический центр (NCIC), в тот период еще не существовало. Если бы мне пришлось иметь дело с компьютеризированной полицейской системой, с ее обширным, внушающим благоговение кладезем криминальных фактов и цифр, моя карьера, вероятно, укоротилась бы на несколько лет. И наконец, я был пионером в мошенничестве столь невероятном, столь невозможном с виду и столь дерзком, что оно удалось.

В последние месяцы своих приключений я наткнулся на капитана «Континентал», с которым эстафетил пару раз. Я весь внутренне подобрался, но он рассеял мою тревогу теплым приветствием. Потом рассмеялся и сказал:

– Знаешь, Фрэнк, пару месяцев назад я говорил со стюардессой «Дельты», так она обозвала тебя жуликом. Я сказал ей, что это чушь собачья, что ты держал мою птичку за рога[17]. Чем ты насолил девушке, парень, вышвырнул из постели, что ли?

В первые годы все это было для меня только приключениями. Конечно, авантюрно-криминальными, но все-таки приключениями.

Я вел блокнот – тайный дневник, в котором набрасывал фразы, технические данные, разнообразные сведения, имена, даты, места, номера телефонов, мысли и прочее, что считал необходимым или потенциально полезным.

Это была комбинация бортжурнала, учебника, донжуанского списка, ежедневника и авиационной библии, и чем дальше, тем больше он распухал от записей. Одной из первых в блокноте была пометка о «глиссадных маяках». Этот термин был упомянут во время моего второго перелета по эстафете, и я чиркнул его в блокнот, чтобы не забыть поглядеть, что он значит. Глиссадные маяки – это радиопередатчики, позволяющие самолету ориентироваться по вертикали при заходе на посадку. Дневник был битком набит всякого рода мелочами, бесценными для человека под личиной. Если ты изображаешь из себя пилота, полезно знать, какой расход топлива у 707-го в полете (2000 галлонов в час), что самолеты, летящие на запад, удерживают высоту на четных уровнях (20 тысяч футов, 24 тысячи футов и т. п.), а направляющиеся на восток – на нечетных (19 тысяч футов, 27 тысяч футов и т. п.), или что все аэропорты идентифицируются по коду (LAX – Лос-Анджелес; JFK или LGA – Нью-Йорк и т. д.).

Мелочи в большом обмане имеют огромное значение. Имена членов каждого встретившегося мне экипажа, типы бортов, на которых они летали, их маршруты, авиакомпании и базы заносились в книжечку как ценнейшие данные.

Взять хотя бы мою эстафету на борту «Нэйшнл».

– Ребят, вы откуда?

– А, базируемся в Майами.

Взгляд украдкой в блокнот, затем:

– Эй, а как дела у Рыжего? Уж, конечно, кто-нибудь из вас знаком с Рыжим О’Дэем. Как там этот ирландец?

Рыжего О’Дэя знали все трое.

– Эгей, да ты знаком с Рыжим, а?

– Ага, эстафетил с Рыжим пару раз. Он клевый пацан.