Поймай меня, если сможешь

Несомненно, в жизни мужчины бывают и другие периоды, когда либидо затмевает ему разум, но ничто так не подавляет лобные доли, как период созревания, когда мысли разбегаются, и всякая встречная аппетитная крошка только усугубляет помешательство. Разумеется, в пятнадцать лет я кое-что знал о девочках: они устроены не так, как мальчики, но не понимал почему, пока однажды не остановился на красный свет, только забрав Форд после косметического ремонта, и увидел, что на меня и мой автомобиль смотрит девушка. Заметив мой взгляд, она сделала глазами нечто эдакое, тряхнула тем, что спереди, и повертела тем, что сзади, — и вдруг собственные мысли захлестнули меня с головой; она пробила брешь в плотине. Не помню, как она села в машину и куда мы поехали, зато помню, что вся она была шёлковая, мягкая, нежная, тёплая, ароматная и абсолютно восхитительная, и я понял, что нашёл контактный спорт, который мне впервые и на самом деле пришёлся по душе. Она вытворяла со мной такое, от чего колибри позабыл бы о гибискусе, а бульдог сорвался с цепи.

Меня не впечатляют нынешние труды о правах женщин в спальне. Когда Генри Форд изобрел «Модель Т», женщины сбросили свои рейтузы и выпустили секс на большую дорогу.

Женщины стали моим единственным пороком. Я упивался ими, мне было вечно их мало, я просыпался с мыслью о девушках и отходил ко сну с мыслью о них — очаровательных, длинноногих, головокружительных, фантастических и дивных. Я отправлялся на охоту на рассвете, выезжал за ними по ночам и искал их с фонарём. По сравнению со мной Дон-Жуан страдал лишь лёгкой формой любовной горячки, я же был одержим до безумия.

После нескольких феерических встреч я тоже стал малым не промах. Девушки не обязательно и не всегда обходятся дорого, но даже самая честная, чистая, непритязательная и невинная Fräulein время от времени рассчитывает развести тебя, как минимум, на гамбургер и колу — хотя бы для поддержания спортивной формы. Я же попросту зарабатывал не так много на хлеб, чтобы платить за пирожные. В общем, мне нужно было каким-то образом изыскать средства.

Тогда я и попытался искать помощи у отца, отнюдь не пребывавшего в неведении по поводу моего открытия существования в природе девушек и сопутствующих радостей.

— Папа, просто здорово, что ты подарил мне машину, и мне жутко неудобно просить тебя о новом одолжении, но у меня с этой машиной проблемы, — взмолился я. — Мне нужна кредитная карточка на бензин. Мне платят лишь раз в месяц, а тратясь на школьные завтраки, билеты на футбол, свидания и всё такое, я не всегда могу заплатить за бензин. Я буду стараться оплачивать счета самостоятельно и обещаю не злоупотреблять твоей щедростью, если ты позволишь мне завести кредитную карточку.

Я был речист, как цыган, торгующий лошадьми, к тому же ещё и искренен, как поп на исповеди. Поразмыслив над просьбой пару секунд, папа кивнул.

— Ладно, Фрэнк, я тебе верю, — с этими словами он извлёк из бумажника кредитную карту Mobil. — Бери эту карточку и пользуйся. Я теперь ничего с Mobil брать не буду. Это теперь твоя карточка, и расплачиваться по счёту ежемесячно придётся тебе. Я не стану расстраиваться, если ты немного воспользуешься моей добротой.

А следовало бы. В первый месяц всё прошло по уговору. Пришёл счёт от Mobil, я принес нужную сумму и перевёл её в нефтяную компанию. Но платёж оставил меня без гроша, снова поставив преграду в моей неутомимой гонке за девушками. Я начал потихоньку отчаиваться. В конце концов, погоня за счастьем — неотъемлемая американская привилегия, не так ли? Но мне казалось, что меня лишили конституционного права.

Однажды кто-то сказал, что честных людей не бывает — бывают те, у кого нет возможности украсть. Наверное, он был мошенником: это любимая отговорка аферистов. Полагаю, немало людей воображает себя суперпреступниками, международными похитителями бриллиантов или кем-нибудь в том же роде, но ограничивают свои кражи мечтаниями. Думаю, многие время от времени испытывают искушение совершить реальное преступление, особенно если оно сулит приличную наживу, а они надеются, что их не вычислят. Такие люди искушению обычно не поддаются, повинуясь впитанному с молоком матери представлению о добре и зле, и здравый смысл побеждает.

Но есть и такие, у кого дух соперничества берёт верх над разумом. Ситуация бросает им вызов точь-в-точь так же, как бросает вызов альпинисту неприступный пик — одним своим существованием. Мораль и закон не в счёт, равно как и последствия. Подобные люди считают преступление игрой, и цель её — не одна лишь нажива; главное здесь — успех. Конечно, если куш недурён, это тоже плюс.

Эти люди — гроссмейстеры криминалитета. Как правило, они отмечены печатью пения, а их интеллектуальные слоны и ладьи всё время атакуют. О возможности подвергнуться мату они даже и не помышляют. Их всякий раз ошеломляет, когда коп с посредственным интеллектом ставит им шах, а копов всякий раз ошеломляют их мотивы. Преступление как вызов? Твою мать!